Очевидно, та же идея пришла в голову кому-то еще, поскольку что-то лязгнуло и послышался негромкий гул маленького мотора.

Бронедвери начали опускаться из своих ниш.

— Атин, к камере! — заорал Дарман, хотя это было лишним. Они бросились бежать обратно. Бронедверь уже съехала до пояса, оба проскользнули под ней на коленях.

Дверь за ними закрылась с громким лязгом. Внезапно стало так тихо, что Дарман понял: где-то дальше по кольцу опустилась еще одна перегородка, запечатав их внутри. Послышался звук замка, отпираемого вручную — щелк-щелк, — и наступила тишина.

— Начнем заново, — вздохнул Дарман. — Посмотрим, что тут есть.

Атин вышел вперед, выдвинул эндоскоп и немного подождал. Затем уселся на пятки и покачал головой.

— Покажи, — сказал Дарман и переключил ВИД на передачу с эндоскопа, ожидая увидеть картину полной катастрофы.

— Полагаю, это можно назвать иронией.

Дарман подполз к нему и вывел изображение на дисплей.

Да, ирония была подходящим словом. Дарман чуть не рассмеялся. Между поворотом и следующей перегородкой были видны две двери: одна закрытая, другая приоткрытая. С той стороны кто-то выглядывал — какой-то гуманоид.

— А говорят, все женщины на одно лицо, — сказал Атин. — Самые потрясающие волосы, какие я видел в жизни.

Дарман с ним согласился. Они до сих пор видели не так уж много женщин, но знали, что эту запомнят навсегда, если даже увидят миллионы. В ее иссиня-черных волосах блестели яркие рыжие пряди. Они оказались заперты вместе с доктором Оволот Кейл Утан.

Которая держала в руке Берлинский пробивной пистолет.

— Кто включил аварийную систему? Какой ди'кут нажал на кнопку? — Гез Хокан осознал, что перешел на крик. Он давно плюнул на манеры и достоинство. — Откройте эту ди'кутла дверь!

Голос у капитана Хурати был сдавленный. Оба оказались по другую сторону первой аварийной бронедвери, в тесном коридорчике, который вел к выходу, а главная дверь захлопнулась. Здание было защищено очень надежно: как и сказала Утан, оно было спроектировано так, чтобы не выпускать ничего наружу в случае какого-нибудь инцидента. И отлично справлялось с этой задачей.

— К нам проникли диверсанты, сэр.

— Я уже понял, ди'кут. — Взрыв гранаты перед фасадом прервал Хокана. — Как, во имя…

— Пока не знаю, сэр, но перегородки опустились, когда система зафиксировала, что двери камеры биозащиты открыты, и активировала аварийный режим.

— Иными словами, их заклинило в открытом положении.

— Да.

Хокан повернулся к ближайшему дроиду:

— Кто-нибудь на поверхности видит следы проникновения?

Пауза.

— Нет, сэр.

О, как ему сейчас не хватало нормальной связи! По силе и направлению некоторых взрывов мандалорец сделал вывод, что по территории ведется огонь из турболазеров, а это значило, что республиканский ударный крейсер наконец вступил в игру. Возможно, он даже высаживал дополнительные войска.

Но главная насущная проблема заключалась в другом. Хуже всего было то, что кто-то исхитрился проникнуть в здание, причем не через главный вход. Через канализацию они пройти не могли. Их вообще не должно было здесь быть. Но снаружи доносились звуки перестрелки, и дроиды докладывали о потерях.

В комплексе работал спецназ Республики.

Хокан никогда не думал, что застрахован от ошибок, но, по крайней мере, он считал себя исключительно компетентным специалистом. Он перекрыл все подходы, но враг все равно нашел дорогу. Первой мыслью было — Утан так хотелось заполучить подопытный экземпляр, что она рискнула заманить их сюда и запереть в ловушке, но это было абсурдно: у Утан не было ни средств, ни удобного случая, чтобы обмануть систему защиты.

Нановирус был вне досягаемости, за неуязвимой бронедверью. Дроиды терпеливо стреляли в сплав из бластеров. Однако, как и во время испытаний, единственным результатом было то, что замкнутый коридор нагрелся до тропических температур.

— Сколько дверей опущено, неизвестно? — спросил Хокан у дроида. Благодаря связи с сотоварищами сейчас от него было больше толку, чем от Хурати. — Все или не все? — Мандалорец пытался определить, можно ли как-то добраться до Утан или нановируса. Панель управления в кабинете дальше по коридору вся светилась красным, но он не знал, верить или нет.

— Все. Дроиды заперты в секциях четыре, пять, семь и двенадцать.

Все равно как если бы в разгар драки тебя оттащили от противника. Враг не мог добраться до Хокана, но и Хокан не мог добраться до него. А раз двери камеры биозащиты были открыты, значит и нановирус, и Утан оказались по ту же сторону, что и спецназ. И если эти коммандос сумели проникнуть внутрь, то наверняка смогут и уйти тем же путем.

Фасадная стена содрогнулась.

Даже если кто-то из дроидов на вилле уцелел, какой сейчас толк от подкреплений?

Хокан повернулся к Хурати:

— Сможешь войти в систему и отключить систему защиты?

— Постараюсь, сэр. — По лицу Хурати было видно, что он сомневается, но или сделает, или умрет. Капитан с мандалорцем вернулись в кабинет и принялись рыться в шкафах и столах в поисках инструкций, инструментов — чего-нибудь, чтобы открыть бронедвери. В одном шкафчике Хокан обнаружил ломик, но он был слишком толстый и не пролез бы ни в тонкую, как флимсипласт, щель между створками входной двери, ни под аварийной перегородкой. Мандалорец сердито отшвырнул лом, и тот с грохотом покатился по плиткам.

Эту дверь можно было только взорвать солидным количеством взрывчатки. Но никаких боеприпасов под рукой не было.

Хурати снял крышку панели аварийной сигнализации и стал осторожно тыкать кончиком ножа в мешанину проводов и выключателей. Хокан достал световой меч и с размаху ударил о бронедверь — больше из чувства фрустрации, чем реально на что-то надеясь.

Взззммм.

Воздух наполнился странным озоновым запахом, почти раздражавшим своей интенсивностью. Мандалорец внимательно посмотрел на еще недавно гладкую поверхность бронедвери. Там определенно появилась вмятина.

Он нанес новый удар, на этот раз медленнее и аккуратнее. Затем приложил лицо к краю остывающей двери и посмотрел на плоскую поверхность, прищурив глаз. Да, металлический сплав определенно деформировался.

Но при таком темпе потребовалось бы несколько часов, только чтобы прорезать дыру в перегородке. А время для Хокана было слишком большой роскошью.