— Спокойнее, — посоветовал сзади чей-то голос. Это былКупча, появившийся здесь пятнадцать минут назад и внимательно следивший заобстановкой. Старик обернулся и получил сильный удар по голове. В машине«Скорой помощи» на первых местах сидели двое сотрудников МНВ. Раненый и женщина-врачнаходились в салоне автомобиля. И в этот момент из кустов, что росли рядом своротами, появились Груодис и его напарница; у нее в руках было оружие снадетым глушителем.

Обмякшее тело водителя свалилось вниз, и женщина быстрозабралась на его место.

Груодис открыл дверь сзади. Испуганная молодая женщина-врачвскрикнула от неожиданности. Раненый лежал на носилках.

— Они, — крикнул Груодис, вскакивая в салон автомобиля. Заруль сел Мирослав Купча. Машина рванулась к самолету.

— Как он себя чувствует? — спросил Груодис, показывая нараненого.

Уже несколько пришедшая в себя, но все еще напуганнаяженщина-врач честно призналась:

— Меня позвали только недавно. Я работаю здесь, в аэропорту.Я его еще не осматривала. Но врачи, которые его привезли, говорят, что он оченьплох и почти без сознания. В таком состоянии его нельзя транспортировать.

Груодис отмахнулся.

Штурмовые группы вокруг самолета ждали, когда подъедетмашина «Скорой помощи», чтобы по сигналу оттуда начать штурм самолета. Ноавтомобиль прорвался сквозь оцепление и подкатил прямо к трапу. Все замерли.Через мгновение из машины вытащили носилки с раненым и понесли в самолет.Следом, спотыкаясь, шла женщина-врач, замыкала шествие молодая женщина спистолетом в руках.

— Они нас обманули, — закричал начальник штурмовой группыминистру национальной безопасности. — Это Груодис. Они захватили машину. Убилидвух наших сотрудников. Нужно их остановить.

Оба террориста вместе с носилками уже скрылись в чревесамолета.

— Каким образом? — спросил министр. — Штурмовать самолет? Акто эта женщина в белом халате?

— Дежурный врач аэропорта, мы успели только посадить ее вавтомобиль и ни о чем не предупредили. Не было времени. Они сейчас улетят.

Министр стоял и решал. Летели драгоценные секунды. «Всегдалучше полагайтесь на собственную интуицию», — вспомнил он слова Дронго.

— Они просят разрешения на взлет, — нервничал начальникштурмовой группы.

— Дайте им разрешение, — выдохнул министр, — там, всамолете, Дронго, он обязательно что-нибудь придумает.

В самолете царило ликование. Деньги были на месте. Всягруппа, включая раненого Корсунова, на борту. Носилки поставили в салонебизнес-класса.

— Осмотрите его, доктор, — предложил Груодис, проходя вкабину к пилотам.

— Мы взлетаем, — приказал он, — курс на Багдад.

Командир корабля кивнул.

Самолет развернулся, выруливая на летное поле. Молодаяженщина склонилась над раненым, пытаясь прощупать его пульс. Рядом стоял Купча.Женщина вздохнула, пульс был нормальный. Из кабины вышел Груодис.

— Идите туда, — приказал он двум молодым ребятам,находившимся в первой группе нападавших. Те поспешили в кабину.

Груодис посмотрел на раненого.

— Как он?

— Пульс нормальный, кажется, он спит, — сообщила женщина, —сейчас проверю.

Груодис прошел в другой салон. Там находилисьдевушки-стюардессы и бортпроводники. Вместе с ними в салоне были Инга и третийнападавший из группы захвата. Деньги лежали на креслах.

— Все, — сказал Груодис устало, — теперь, кажется, все.

Он опустился в кресло. Самолет, набирая скорость, понесся повзлетной полосе. Все напряженно ждали. И когда лайнер оторвался от земли,облегченно вздохнули. Из первого салона появился Купча.

— Мы сделали это! — закричал он.

— Нет, — возразил Груодис, — видимо, взрыв так и неполучился, иначе бы мы узнали. У меня на пульте управления никаких сигналов.Дронго все-таки удалось вытащить там ситуацию из-под нашего контроля.

— Он не мог этого сделать, — возразила Инга, — там ведьостался Леонидов.

— И Штейнбах, — усмехнулся Груодис, — откуда мы знаем, ктоиз них действительно хотел помочь нам, а кто работал на другую сторону. Аможет, им просто ничего не удалось сделать.

— Придется возвращать деньги? — недовольно спросил Купча.

Груодис посмотрел на него так, что тот понял всю глупостьсвоего вопроса.

— Деньги я давно перевел в другое место, — усмехнулсяГруодис. — Я нашел один польский банк, который под гарантию наших денег нашвейцарском счету перевел нам несколько меньшую сумму во Францию на другойсчет. Мы миллионеры, Купча, теперь и навсегда. Но почему ты оставил врача однув салоне? Иди к ней.

Может, Никитке что-нибудь понадобится.

Купча кивнул, посмотрел на деньги и пошел обратно.

В другом салоне, дождавшись, когда Купча выйдет,тяжелораненый вдруг поднялся и сел. Врач не закричала от испуга. Но он навсякий случай сильно зажал ей рот рукой.

— Тише, — попросил Дронго, — не беспокойтесь, я не раненый.У меня все в порядке. Просто я должен остановить террористов. Вы понимаете?

Она кивнула, и он убрал руку.

— Скажите, что мое состояние тяжелое, — попросил Дронго, — ине нервничайте так, все будет хорошо.

Его голос из-за наложенных на лицо бинтов был груб, ноженщина все поняла.

Когда вернувшийся Купча поинтересовался, как чувствует себяраненый, она вздохнула:

— Не очень хорошо. Тяжелое ранение в голову и в грудь.

— Плохо, — пробормотал Купча.

«А с другой стороны, — рассудил он для себя, — не придетсяделиться деньгами ни с самим Никитой, ни с Энвером Халилом, так и непоявившимся в аэропорту. Может, он просто струсил?»

Во втором салоне Инга, сидевшая рядом с Груодисом, спросилаего:

— Ты все продумал?

— Все. Как только мы перелетим ирано-иракскую границу, яприкажу им снизиться на максимально возможную высоту. Через багажное отделениемы покинем самолет. А они пусть садятся в Багдаде, мне совсем не хочетсяпопасть еще и в руки Саддама Хусейна, тем более с такими деньгами. Самолетлетит по маршруту, который мы наметили, и, если все будет в порядке, мыокажемся недалеко от иорданской границы. А там нас уже ждут автомобили, которыея заказал у Ахмеда.

Все должно быть в порядке.

— А как с Никитой? Он ведь не сможет прыгать в такомсостоянии.