не могла этим насытиться и ей всё было интересно. Чем больше она узнавала, тем сильнее хотела там оказаться, словно никогда там не была… В свою очередь Шустер, тоже расспрашивал её обо всем, и чем могла Джахири делилась.

По её словам, прибыла она сюда из деревни, но почему-то ни описать свою родину, ни её местоположение не могла… Но одно Джахири помнила наверняка, жила она там одна и местные её явно недолюбливали и сторонились. Поэтому когда её забрал проводник, она даже обрадовалась. Самым странным в этом всём было то, что девушка могла безнаказанно рассказывать о том, как тут оказалась, в то время как остальным это делать было запрещено. Конечно же влюблённый Томас-Джой не обратил на это должного внимания… После попадания на “ферму” она жадно начала увлекаться всем до чего у неё только дотягивались руки, но своего предназначения, как ей казалось, так и не нашла.

Но всё это было в прошлом, больше Джахири не чувствовала себя одинокой и бездарной, её глаза горели, а энтузиазм лился через край. И само собой разумеется, они пришли к единственному занятию, которое могло у них быть: к совместной готовке. Вместе голубки начали экспериментировать и изучать мир кулинарии. Как выяснилось, девушка оказалась весьма разборчива в еде. Ранее она оставляла свои тарелки пустыми лишь потому, что боялась обидеть повара. Мясные блюда она особенно не любила, объясняя это тем, что они казались ей какими-то противными, или даже живыми, чтобы это не значило. В её личном топе, первые три позиции занимали: овощи, фрукты и гарниры. Так было долгое время, до тех пор, пока однажды, они не попробовали тесто.

Кондитерское дело вызвало у Джахири невероятный энтузиазм, она будто нашла себя: была готова творить с ним по двадцать четыре часа в сутки без перерыва. Они вместе придумывали, обсуждали и спорили, пока в один прекрасный день не разругались по полной программе…

В порыве ссоры, Джахири психовала как ненормальная, словно в неё вселился бес… Она кричала, чтобы он её не трогал и оставил в покое, хотя по ней было видно, что она совершенно точно нуждалась в помощи. И, естественно, обеспокоенный Шустер обнял её, чтобы та смогла успокоиться. В этот момент Джахири в порыве истерики выкрикнула, чтобы он её не трогал, чем, собственно, и натравила на него третью сторону…

Не прошло и секунды, как он схватился за голову, закричав от адской боли. Виновница конечно же сразу пришла в себя, осознав, что натворила, но было уже поздно… Бросившись к нему, она умоляла лабиринт простить его, дескать, она этого не хотела, и всё это произошло совершенно случайно. В порыве чувств, девушка прижимала Шустера к груди, тем самым пытаясь его защитить от влияния третьей стороны. Однако это не имело никакого значения, ведь причины и следствия никогда не волновали лабиринт. Самое главное — это наказание, а всё остальное второстепенно.

Головная боль была столь ужасна, что Шустер мог только скулить… Эта пытка продолжалась около двух дней. Если бы не забота Джахири, он бы не выдержал и совершил непоправимое. Девушку неоднократно пытались увести, однако сопротивление оказалось настолько сильным, что проще было убить её на месте. Она держала его за руку, делала холодные компрессы и даже один единственный раз поцеловала…

На третий день "оковы разомкнулись", и Шустер испытал невероятное чувство свободы. Проснувшись, он сразу же стал искать Джахири, но её нигде не было… На мгновение он испугался, что та ему приснилась. Конечно же эту мысль Томас-Джой быстро откинул, ведь это именно она держала его за руку, не отходя от него ни на шаг.

В надежде увидеть Джахири, Шустер старался восстановиться как можно быстрее, чтобы к нему снова начали водить гостей. Его план удался: спустя несколько дней после частичного выздоровления, ежедневный поток восстановился, но его возлюбленной среди них не было. Он расспрашивал приходивших девушек о Джахири, но после инцидента её больше никто не видел, словно она сквозь землю провалилась. Кто-то даже предположил, что её поглотили, но Шустер в это не верил…

Не улучшало ситуацию и то, что хотя ему стало лучше, полностью голова у него не прошла. Время шло, но ничего не менялось, и остаточная боль все никак не уходила. Очевидно лабиринт таких вещей не прощал, и виновник был обречён страдать до конца своих дней…

Время без неё тянулось мучительно медленно, даже несмотря на то, что теперь у него было по три группы в день, вместо обычных двух. Он мог бы отказаться, но желание увидеть Джахири было столь велико, что он смирился и с тремя. Казалось, будто его сознательно изматывали, выжимая всё до последней капли… После последней, он всегда обессиленный валился спать, все из-за того инцидента, что сильно его подкосил. Теперь когда он готовил, мысли его путались и было тяжело сосредоточиться, а из-за того, что он пытался пересилить себя, только сильнее болела голова.

По расчетам Шустера уже прошло тридцать шесть дней его мучительной каторги, а ситуация с Джахири все никак не прояснялась… Он начал злиться и параноидально подозревать, что ему специально чего-то недоговаривают, поэтому Томас-Джой вновь попробовал так хорошо зарекомендовавший себя ранее шантаж. И это принесло свои плоды, он смог выбить ответ, но не тот, которого так добивался: ему признались, что даже если бы они что-то и знали, то все равно промолчали, ведь им запрещено об этом говорить.

Спустя еще десять дней, произошло неизбежное: стали появляться недовольные, в связи с посредственной едой и сервисом… Как будто сговорившись, девчонки подняли бунт. В ходе оскорблений, необоснованных обвинений и в большей степени из-за визга, особенно мучительного для человека с головной болью, он схватил особенно шумную девушку за руку против её воли. Естественно, кара от лабиринта последовала незамедлительно…

После этого происшествия, он стал непредсказуем и неосторожен: наказания хлынули одно за другим…

Каждый день Томас-Джой перебирал её записочки и прокручивал в голове одно и тоже. Одно и тоже, день за днём, группу за группой. Он настолько сосредоточился на своих мыслях, что даже не сильно бушевал, когда его главное сокровище в виде её писем куда-то исчезло. Очевидно, все эти наказания каким-то образом влияли на его мозг, и, сам того не желая, он постепенно начал забывать основы, присущие любому человеку и постепенно рассудок покинул его окончательно…

— Вода… Нет… Сода… Нет. Точно без этого, она не любит… Что там ещё было? Нужно повторить, нужно снова их сделать. Нужно снова сделать блины. Нужно сделать