Горецкий выпрямился и сказал Борису:

– Борис Андреевич, голубчик, отнесите его с капитаном вдом, он еще придет в себя, раны не такие опасные.

– Я целил в плечо, – вставил Колзаков.

– Думаю, что и попали в плечо, – согласилсяГорецкий, – если бы в сердце, то он бы уже умер.

Раненого отнесли в дом, где ожидала уже Юлия Львовна.Мельком взглянула ока на залитое кровью татарское платье, выбрала себе впомощники Сильверсван я Колзакова, а Борису указала на дверь, чтобы не болталсяпод ногами. Борис вернулся к тому месту, где лежал труп Ткачева. Саенко с двумясолдатами уже смастерили носилки из двух оглобель и старого одеяла. Борис помогнести тяжелое тело. Покойника положили под навес во дворе и прикрыли одеялом.

Вышла Юлия Львовна и объявила, что рана неопасная, ноболезненная, к тому же раненый потерял много крови. Она обработала рану исделала перевязку, а больше ничем помочь не сможет.

– Достаточно, Юлия Львовна, с него вполне достаточновашей заботы, – успокоил ее Горецкий. – Откровенно говоря, он и тогоне стоит, но меня этот человек интересует уже давно, поэтому хотелось бы с нимпобеседовать в спокойной обстановке.

– Вряд ли сейчас это возможно, – нахмурилась ЮлияЛьвовна, – он очень слаб.

– А вот я думаю, что все не так плохо и он нарочнопритворяется слабым, чтобы его оставили в покое, – весело возразилГорецкий. – Но только ради вас я дам ему одно чудодейственное средство,оно и мертвого на ноги поставит!

И полковник налил больному чудного английского бренди, онвозил бутылку с собой еще со времен бытности своей в Феодосии, где теснообщался с представителем английского министра Черчилля, прибывшим в Крым длятайных переговоров.

Бренди помогло, раненый слегка оживился, и полковникГорецкий провел у него полчаса, задавая вопросы и аккуратно записывая егоответы.

И снова все собрались в горнице. На Горецкого смотрели сожиданием. Поняв, что пауза затянулась и полковник не спешит с объяснениями,Юлия Львовна сказала:

– Господин полковник, надеюсь мне как даме вы проститенескромную просьбу объяснить все, чему мы стали свидетелями. Все эти чудеса иразоблачения, вино, превращающееся в кровь… – Конечно, Юлия Львовна…конечно, господа! Я понимаю, что происшедшая сцена показалась вам загадочной.Дело в том, что завершившаяся сегодня история началась три месяца тому назад вНовороссийске. Тогда огромные склады деникинской армии спешно уничтожались,чтобы хранившееся там оружие и боеприпасы не достались красным. Убитый сегоднялейтенант Ткачев должен был с группой морских минеров уничтожить один изоружейных складов, но он был связан с дельцом черного рынка, который предложилТкачеву перед уничтожением склада продать часть оружия некоему загадочномугосподину. Господин этот был эмиссаром крымского подпольного комитета, которомупоручили обменять мешочек бриллиантов на оружие для партизан. Ткачев встретилсяс большевистским посланцем, но решил, что гораздо проще не вывозить со складаоружие, а просто убить курьера и присвоить бриллианты. Может быть, он просто неустоял перед минутным соблазном, увидев, что курьер прибыл один, безохраны, – как до того не устоял перед возможностью продать оружие врагам.Так или иначе, лейтенант убил большевика и рассчитывал сбежать с камешками заграницу. Моряку это сделать, может быть, проще… Да сейчас очень многие думаюттолько о том, что эмиграция неизбежна и нужно обеспечить себе существование заграницей. Короче, Ткачев убил Нестеренко, курьера подпольного комитета, нооказалось, что у этого преступления был свидетель – поручик Стасский. Конечно,мы сейчас можем только гадать, что произошло между ними в роковой вечер. Вы,Борис Андреевич, видели объяснение Стасского и Ткачева. Можно предположить, чтоСтасский шантажировал лейтенанта и требовал свою долю. Лейтенант решил иначе.Шантажистам редко платят: чаще их убивают, чтобы прекратить вымогательство рази навсегда.

Вечеринка была удачным случаем для сведения счетов.

– Да, когда я наблюдал их разговор, мне показалось, чторазногласия между ними очень серьезны, чтобы произойти от обычной насмешки.Стасский подступал к Ткачеву с опасением, он держался осторожно, только теперья понял, что он боялся… Но откуда же Ткачев взял яд? – спросил Борис.

– Он родом из Сибири, видимо, там и раздобыл шаманскоеснадобье. Во всяком случае я нашел пакетик с ядом в мешочке с бриллиантами.Оставался вопрос: как подсыпать яд, чтобы не вызвать подозрений у самогоСтасского и обеспечить себе алиби после его смерти? Вы помните, что сказалСтасский, принимая бокал из рук лейтенанта? «Не люблю пить с кем-нибудь изодного бокала, но с вами выпью, потому что вы отпили первым». В этом-то изаключалась идея Ткачева: то, что он выпил первым из бокала, убедило Стасского,что вино не отравлено и одновременно внушило всем окружающим уверенность вневиновности лейтенанта – еще бы, он пил из того же бокала, что и убитый!

– Как же тогда он отравил его? – не удержался отвопроса Сильверсван. – Получается, что в бокале яда не было?

– Яда не было в бокале, когда из него пил Ткачев. Когдаже бокал попал в руки Стасскому, яд в нем уже был.

– Не может быть, – Сильверсван оглядел окружающих,как бы призывая их в свидетели, – все происходило у нас на глазах,лейтенант не сумел бы подсыпать яд незаметно.

– Тем не менее он сумел это сделать! – Горецкийподнял палец с видом фокусника, объясняющего зрителям секрет ловкоготрюка. – Лейтенант заранее посыпал ядом свою бороду, осторожно отпил виноиз бокала, и затем, как бы нечаянно коснувшись краем бокала бороды, стряхнул ввино смертоносный порошок.

Таким образом, попав в руки Стасского, вино было отравлено,а никто этого не заметил.

– А-а! – воскликнула Юлия Львовна. – Так вотсекрет превращения вина в кровь!

Горецкий взглянул на нее с восхищением: эта женщинапостоянно поражала его своей догадливостью.

– Извините, господа! – вступил в разговорКолзаков. – Вы все уже разобрались, а я не понял. Допустим, Ткачев насыпаляд на бороду и отравил поручика… но как во время вашего эксперимента белое виностало красным? Я ничего не понимаю.

Горецкий, которому явно доставляло удовольствие объяснениесвоего хитрого следственного эксперимента, улыбнулся несколько снисходительно ипродолжил:

– Я заподозрил лейтенанта почти сразу. Дело в том, чтосам Ткачев утверждал, что не был прежде знаком с поручиком, тогда как многоеговорило об обратном. Ссора, Которую наблюдал Борис Андреевич, судя по егоописанию, была не мелкой стычкой из-за какой-то ерунды, а серьезным разговоромзнакомых людей, у которых между собой давний и значительный конфликт. Но это неглавное. Юлия Львовна единственная хорошо расслышала и запомнила репликуСтасского, произнесенную им перед тем, как выпить вино: «Выпью только потому,что вы отпили первым. Учитывая события в Новороссийске, так оно будет спокойнее».Эта фраза очень многое мне сказала. Кроме того, что Стасский боялся Ткачева и,как выяснилось, не зря – они сталкивались прежде, и сталкивались вНовороссийске. А от господина капитана третьего ранга, – Горецкий взглянулна Сильверсвана, – я знал, что три месяца назад, во время эвакуации изНовороссийска, Ткачев был откомандирован с корабля в распоряжение комендантагорода, занимавшегося уничтожением армейских складов. Почему же Ткачев такупорно отрицал свое прежнее знакомство со Стасским?