Они также ходили в кондитерскую «Стамбул», находившуюся на площади Улус, в которой проводили много приятных вечеров. Короткое лето того года оставило много приятных воспоминаний.

Спустя некоторое время Сеит встретился со своим старым крымским другом Хасаном. Хасан был женат на сестре писателя Решада Нури Гюнтекина, Сафийе, взявшей фамилию Копсель. Супруги жили дружно, и Хасан работал переводчиком при российском посольстве.

Когда Сеит получил от друга деловое предложение, то он даже не раздумывал над ним. Выбор между вакансией переводчика при посольстве и содержанием ресторана был недолгим.

Подходя к воротам посольства, Сеит почувствовал, что волнуется. У ворот его встретил одетый в советскую форму охранник. Завидев его, Сеит словно воочию увидел, как изменилась когда-то дорогая ему страна. Когда Хасан Копсель получил переданную ему записку о прибытии друга, то тотчас же вышел встречать Сеита. Он заметил, что Сеит бледен. Хасан шепнул:

– Не волнуйся!

Конечно же, легче Сеиту не стало, однако он твердо намеревался пройти этот путь до конца. Он с изумлением рассматривал лица встречавшихся ему в посольстве людей: уставшие, изможденные. В Стамбуле белогвардейцы боролись с бедами, лишениями и тоской по Родине, но они не выглядели настолько несчастными и обездоленными. Каждый, кто находился в этом здании, вел себя так, будто бы хранил в себе какую-то жуткую тайну, будто бы боялся собственной тени. Полные подозрения взгляды заставляли Сеита вздрагивать.

После того как спустя пару часов все формальности были завершены, а документы подписаны, Сеита отпустили домой и попросили подождать пару дней. В новом паспорте Сеита, выданном ему в стамбульском округе Алемдар, единственным, что связывало его с Россией, было указанное место рождения. По паспорту он был сыном Мехмета-бея и Захиде-ханым, рожденным в Алуште. И конечно же, неизменным оставался год его рождения: 1892-й.

Три дня спустя из посольства сообщили, что он может приступать к работе, Сеит не поверил своим ушам. Он в тот же день передал управление рестораном первому отыскавшемуся добровольцу. А вечером почувствовал, как волнение, которое он долгое время пытался подавить, вновь берет над ним верх. Переводческое дело было не таким уж и плохим. В посольстве, возможно, не среди персонала, но среди посетителей, он мог найти понимающих друзей. Возможно, он даже сумеет связаться с Россией. Ах! Если бы он только мог узнать, что случилось с его семьей!

На следующее утро Сеит проснулся раньше обычного. Он почувствовал, что немного напряжен. Мюрвет накрахмаливала его белую рубашку. Отмеривая большими шагами пространство комнаты, он нервничал из-за того, что жена слишком долго возится с вещами. Ему казалось, что из-за этого он опоздает на работу. Не сдержав раздражения, он проворчал:

– Побыстрее, Мурка! Побыстрее! Ради бога, сколько раз я просил тебя не оставлять эту складку на плече! У хорошо отглаженной вещи рукава должны быть прямыми, как труба! Так не гладят! Дорогая, неужели за столько лет ты так ничему и не научилась?

– Сеит, – возразила она, – я все поправлю. Не беспокойся, складок не будет.

Сеит, кажется, решил дать волю своему волнению.

– Нет! Если ты уже начала гладить неправильно, то рубашку уже ничего не спасет. Подай-ка ее сюда.

Забрав утюг из рук жены, он догладил рубашку сам. Мюрвет отправилась на кухню приготовить завтрак. Повесив рубашку на открытую дверь, Сеит поспешил за Мюрвет и, нагнав ее, обнял и поцеловал в шею.

– Не обижайся, Мурка! Я очень волнуюсь, сам не могу понять, из-за чего. Я не хотел тебя обидеть.

Мюрвет улыбнулась. Все было понятно и без слов.

Однако жизнь Сеита словно была создана для того, чтобы его преследовали неудачи. Не прошло и двух недель с тех пор, как он начал работать в посольстве, как однажды утром его не пустили за посольские ворота. Его уволили. Сеит не хотел верить в это. Он не знал, что делать дальше. Он вновь стал безработным и не желал возвращаться домой. Сеит растерянно бродил по улочкам Анкары. Определенно он не собирался сидеть без дела. Однако обивать пороги анкарских домов в надежде отыскать хоть какую-нибудь работу ему также не хотелось.

В тот вечер Сеита навестили Хасан и Сафийе. Хасан был очень расстроен произошедшим, однако сделать ничего не мог. Оказалось, что в посольстве прознали о прошлом Сеита, и к тому же из-за того, что Хасан помог другу с работой, его перспективы теперь тоже были не совсем радужными.

Сеит на имевшиеся у него от последней продажи деньги открыл новый ресторан. Думая над всем этим, он горько смеялся.

– Эти чебуреки, должно быть, очень меня любят! Не оставляют в покое, – говорил он Мюрвет.

Новый ресторан расположился на площади Хергеле, у постоялого двора Сулухан. Днем площадь была весьма оживленной, однако ближе к вечеру люди расходились, и поэтому Сеит, закрыв заведение, отправлялся домой.

Мюрвет с каждым днем увеличивала количество клиенток, отдававших ей на штопку чулки. Ей не хотелось, чтобы семья вновь испытывала нужду. Именно поэтому женщина работала днем и ночью, без устали штопая чулки. Кроме частных заказчиков, на тот момент у нее было соглашение с одиннадцатью магазинами. Наутро она возвращала заштопанные чулки, с которыми возилась до самой поздней ночи, а затем брала новые заказы и возвращалась домой.

Незадолго до начала зимы 1937 года семья Гюрчынар переехала в просторный четырехэтажный дом с садом, располагавшийся в Анафарталар. Комнаты на первом этаже занимали три неженатых горных инженера, в маленькой квартирке на последнем жили молодой чиновник Кадастрового управления по имени Сабахаттин и его сестра Мерзука. Еще на одном этаже жила хозяйка дома – вдова Дильдар-ханым. Она была высокой светловолосой женщиной, походившей на иностранку. Она всегда собирала волосы в пучок, зачесывая их так, что они закрывали уши. Дильдар-ханым была очень сдержанной женщиной, скромно и элегантно преподносившей свою красоту. Однако она могла, при желании, посмотреть на приглянувшегося ей мужчину пленительным взглядом своих карих глаз, и тот мгновенно оказывался в ее власти. Сеит, впервые увидев ее, поймал этот взгляд. Несмотря на то, что когда-то пылкий характер Сеита теперь угасал, он все еще не мог устоять перед многозначительным взглядом красивой женщины. Впрочем, к тому времени он уже устал от бессмысленных близостей. Он планировал ограничить знакомство с этой молодой привлекательной дамой лишь игривыми взглядами да комплиментами. Он понимал, что их брак с Мюрвет не вынесет очередного скандала. Их жизнь только-только вернулась в спокойное размеренное русло, и новым тревогам в ней не было места.

Когда из Стамбула пришли вести о скорой помолвке Неджмийе, все радостно встрепенулись. Они захотели пригласить ее в Анкару перед большим событием. Молодая невеста ответила, что отпросится с фабрики и прибудет к ним через две недели.

«Я дам знать о более точной дате», – говорилось в ее письме.

Мюрвет радостно подготовила гостевую комнату. Сеит ждал Неджмийе так, будто бы из Крыма приезжала его собственная сестра Хавва. Однако спустя две недели так никто и не приехал.