– Не доводилось.

– С почином.

Когда мы вошли в ресторан, над входной дверью блямкнули колокольчики. Внутри было практически пусто – видимо, до открытия оставалось еще несколько часов. Перед нами тут же возник администратор – китаец средних лет, одетый в черные брюки и бордовый пиджак со стоечкой. Он держался очень сдержанно, но с заметным почтением к Товарищу Чжао.

Помощник мэра что-то спросил по-китайски, администратор ответил. Чжао двинулся вглубь зала, а его соотечественник сделал пригласительный жест, пропуская меня вперед. Мы пересекли главный зал, выдержанный в бордовых и зеленых тонах. Двое крепких парней снимали стулья со столов. Молодая китайская красотка протирала барную стойку. Все они посмотрели на меня, как на экспонат.

Мы спустились в подвал, где изящество и лоск обеденного зала сменились обветшалостью стен и сыростью тянущихся вдоль них водопроводных труб. Внизу нас дожидался тип в серой ветровке, куривший сигарету под тусклой лампочкой. Он имел сухое лицо и неприметную внешность. Вероятно, был членом триады.

Я не многое знал о китайской организованной преступности. Мне лишь было известно, что на чужбине они старались держаться неприметно, занимаясь в основном делами общины. А еще – это жесткие ребята. Хотя после того, как я всадил нож Максу Шеллину в горло, а его братцу метким выстрелом снес полбашки, понятие жесткости для меня несколько размылось.

Чжао обменялся репликами и с этим китайцем. Худой бросил окурок на сырой пол, растер потрепанным ботинком и повел нас дальше по подвальному помещению. Администратор к тому моменту уже исчез.

Худой сопроводил нас до обшарпанной деревянной двери, открыл длинным ключом на шнурке и отошел в сторону, предлагая зайти. Из коридора, который вполне мог служить коротким путем в преисподнюю, мы переместились в помещение с кроваво-красными стенами. Под потолком висел китайский фонарик, заливая пространство все тем же красным светом. Такое визуальное решение здорово дезориентировало, выбивая почву из-под ног.

В комнате имелись стол, обшитый бархатом, и несколько глубоких кресел вокруг него. На столешнице ждали своего часа ряд из трех карт, сложенных аккуратными квадратами, миниатюрный металлический гонг и молоточек возле него.

Входная дверь закрылась, мы с Чжао остались наедине. Благодаря нестандартной цветовой гамме его лицо, как, очевидно, и мое, казалось бледно-красным.

– Вам бы дизайнера сменить, – сказал я.

– Эта комната идеально подойдет для вашей практики, – отчеканил китаец. – Красный мобилизует волю. Вы почувствуете себя на пике сил.

– Пока что я чувствую, как подкатывает мигрень.

– Глаза привыкнут. Присядьте, посмотрите, удобно ли вам.

Я опустился в одно из кресел.

– Все нормально.

– Для вас подготовили две карты города и атлас России.

– Оперативно.

– Я оставлю вас в одиночестве. Когда закончите – воспользуйтесь гонгом.

– Понятно. А где вещи вашего человечка?

Чжао запустил руку во внутренний карман пиджака, достал маленький черный предмет, положил на стол передо мной. Это была самая обычная флешка.

– Желаю удачи.

Чиновник вышел из красной комнаты, закрыл дверь. В замочной скважине провернулся ключ. Я оказался заперт, растворяемый красным сиянием помещения.

Итак, флешка. Что на ней было? Кому принадлежала? Правильно ли я поступаю, оказывая услугу политическим дельцам? Вдруг меня сподвигнули разыскать не изменника родины, а хорошего, но неугодного системе человека? Об этом лучше не думать, иначе есть риск скатиться до уровня Женькиных словоизлияний о тоталитарном государстве и прочих бреднях.

Я развернул первую карту из трех. Наша, городская. Хороший масштаб, детализированная прорисовка. Работать можно. Я подложил ее под правую руку, флешку зажал в левой. Перехват ментального следа произошел практически сразу. То ли освещение и впрямь возымело тонизирующий эффект, то ли сказалось, что я толком не задействовал дар в течение суток и поднакопил маны.

Ладонь сама поползла по карте, пеленгуя местоположение объекта. При всем своем желании я не мог увидеть этого человека или скачать из астрального плана всю информацию о нем. Биологический локатор работает совсем не так, как показывают в кино. Его действие – сродни прочному канату, связывающему вас с объектом розыска, – ты просто следуешь туда, куда увлекает тяга.

Указательный палец замер на определенном участке карты.

«ПОЗИТИВ».

Я склонился посмотреть, что за местность выбрал беглец в качестве укрытия. Район гаражей – отсюда по диагонали на другой конец города. Едва ли он там жил, но перебирать движок любимого авто прямо сейчас вполне мог.

Я взял молоточек и ударил в настольный гонг. Звон оказался громче, чем можно было ожидать от такого малютки. Заскрежетал ключ, входная дверь открылась, в проеме возникла фигура Чжао. Вид унылой, облупившейся стены за его спиной порождал дикие мысли о том, что я нахожусь под изящной красной заплаткой на сером куске ткани реальности.

– Успешно? – спросил он, и могло показаться, будто китаец немного взволнован.

Я кивнул. Чжао прикрыл дверь, снова отсекая меня от этого вашего реального мира, подошел к столу.

– Вот здесь. – Я указал место на карте.

Чжао достал дорогую перьевую ручку.

– Что там?

– Гаражи какого-то кооператива. Часть из них уже давно пустуют.

Быстрым движением Чжао очертил круг окрест указанного квадрата, громко крикнул по-китайски. Тут же в комнату вошел худой китаец. Помощник мэра сунул ему карту, и между ними завязалась громкая дискуссия на своем языке. У меня заиграл мобильник. Звонил Женя.

– Тебя там в подвалах администрации закопали? – поинтересовался он. – Все с Харыбиным болтаете?

– Планы поменялись на ходу. Я уже работаю.

– На Харыбина?

– Да.

– Шустро. И что делаешь?

– Я пока не могу говорить.

Чжао и худой перешли на совсем уж повышенные тона. Худому что-то отчаянно не понравилось.

– Ты в миграционке, что ль?

– В ресторане «Вкусный Дракон».

– Ого! Там-то что забыл?

– Мне неудобно говорить. Давай я освобожусь и перезвоню.

– Ну, давай, – неуверенно проговорил Женёк. – Я тогда пока на завтрак в «Стекляшку» заскочу.

– Заскочи-заскочи. И будь на связи.

Я дал отбой, убрал мобильник в карман. К тому времени китайцы, похоже, готовы были перегрызть друг другу глотки. Тем непонятнее казался статус худого. Он общался с Чжао на равных, без смиренной покорности.

Остановил перепалку сам помощник мэра. Он покосился на меня, возможно, даже догадался, о чем я думаю, и заговорил тоном поспокойнее. Худой разок вплеснул руками, но затем начал сворачивать карту, тоже успокаиваясь.