– С тобой все в порядке? – спросил Ксавье, поддержав ее за локоть, чтобы не упала.

Вот ведь ирония судьбы! Девушка была одета почти в такой же наряд, что и Шанталь, только выглядела очаровательно, а Шанталь чувствовала себя бабушкой горгоны Медузы.

– Со мной все хорошо, – удалось ей выдавить сквозь кашель. – Я простыла. Но на всякий случай не приближайтесь ко мне, а то тоже можете что-нибудь подхватить.

Она улыбнулась девушке, которая не проявляла к ней никакого интереса и нетерпеливо ждала, когда можно будет продолжить путь. Погода была ужасной, струи дождя со снегом хлестали по лицу, ветер буквально валил с ног. Стоять долго на одном месте было затруднительно, однако Ксавье беспокоился за Шанталь. Он не мог не видеть, насколько она больна.

– Тебе надо вернуться домой, – сказал Ксавье, причем Шанталь поняла это так, что он просто хочет, чтобы она побыстрее оказалась подальше от его юной подружки.

День был субботним, и они явно провели вместе ночь, поскольку было еще слишком рано для прогулок.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Ксавье, прежде чем они разбежались в разные стороны, спасаясь от непогоды.

– Великолепно! – ответила она, что прозвучало неубедительно при ее столь явном нездоровье. – Счастливого Нового года!

Это пожелание было у французов традиционным вплоть до конца января. Шанталь помахала рукой им обоим и побрела вдоль улицы, прижимая к себе пакет с едой и упаковку с лекарствами. Она все никак не могла отойти от неожиданной встречи и вся дрожала, когда добралась до дому и сбросила промокшую одежду и ботинки. Носки тоже промокли, как и ноги, поэтому она натянула еще один свитер, сделала себе чашку чая и приняла антибиотик. Затем села в кресло и прокрутила в памяти всю картину столкновения с Ксавье и его очаровательной новой подружкой, кляня себя за то, что в этот момент выглядела так плохо. Что стоило судьбе быть немного добрее и не сводить их именно сегодняшним утром? Очевидно, это был явный знак ее правоты и доказательство того, что она поступила разумно, порвав отношения с Ксавье.

Шанталь завернулась в кашемировое одеяло и легла в постель прямо в джинсах и двух свитерах да еще натянула согретые на батарее носки, размышляя между тем, что доконает ее быстрее – грипп или разбитое сердце. В восемнадцатом веке дамы умудрялись падать в обморок и даже умирать от душевных переживаний. Она же просто чувствовала себя паршиво и выглядела ужасно. А когда спустя полчаса снизу раздался звонок домофона, Шанталь не стала обращать на него внимания. Она даже не спускалась по субботам за корреспонденцией, а если это было заказное письмо от какой-нибудь компании кредитных карт, то принесший его агент мог отдавить палец о кнопку звонка, но она все равно не стала бы выходить. Бурча что-то себе под нос, Шанталь все же выбралась из постели, подошла к входной двери и, взяв трубку домофона, поинтересовалась, кто там.

– Это я, Ксавье! – крикнул он в домофон, перекрывая вой ветра. – Я промок до нитки. Могу я подняться к тебе?

– Нет… К чему?

– Мне надо поговорить с тобой.

Ей пришло в голову, что вместе с ним может быть и его подружка, но вслух она спрашивать об этом не стала.

– О чем это?

– Я забеременел. Ты не можешь бросить меня в таком положении.

Ксавье произнес это исполненным отчаяния голосом, и Шанталь не могла не рассмеяться. Покачав головой, она нажала кнопку, открывающую замок наружной двери, и услышала, как он, поблагодарил ее. Код внутренней двери парадного он знал, и через минуту раздался звонок в дверь. Шанталь впустила Ксавье в квартиру. Дождевая вода струями скатывалась по его лицу, шерстяная шапочка на голове промокла насквозь, и у ног сразу образовалась лужица.

– Спасибо, что впустила.

Они прошли в кухню, где Шанталь протянула ему полотенце и поставила на плиту чайник. У нее еще оставался чай того сорта, который он предпочитал, так что она, не спрашивая, поставила перед ним чашку.

– У тебя очень красивая подружка, – сказала Шанталь, когда они оба сделали по глотку чая и он поставил свою чашку на стол.

– Она не моя подружка, а моего племянника. Я обещал поднатаскать ее к экзамену в юридическом колледже. Я знал, что ты так и подумаешь, когда увидел тебя.

– А что я должна была подумать? Впрочем, это совершенно не важно.

Шанталь попыталась произнести это равнодушным тоном, но у нее не получилось. Чтобы скрыть свое притворство, она нарочно зашлась в приступе кашля, а когда успокоилась, заговорил Ксавье:

– Послушай, Шанталь, я люблю тебя. Я провел самый ужасный месяц в своей жизни после того, как ты бросила меня, даже не заметил новогодних праздников. Я не могу без тебя жить. Мне не нужна более молодая женщина, да и вообще никакая другая, только ты. Можешь ты хотя бы попытаться понять это? Какого черта, что мы делаем? Ты выглядишь паршиво, а говоришь так, словно умираешь. Я не могу здраво рассуждать. Так счастлив, как с тобой, я не был ни с какой другой женщиной. Разве мы не можем попробовать начать еще раз, прежде чем ты умрешь от голода в своей квартире, а я брошусь в Сену?

Не желая того, Шанталь не могла сдержать улыбки, услышав эти слова. В свое время им было очень хорошо вместе, не признавать этого она не могла.

– Ты чересчур драматичен, – только и смогла она произнести в ответ на его монолог.

– Это я чересчур драматичен? Да я разговаривал с той рыжей всего-то полчаса, а ты уже придумала самое страшное и бросила меня. Насколько драматично подобное?

– В то время это представлялось целесообразным, – чинно ответила Шанталь, наполняя чаем обе чашки и заметив при этом, что снегопад усиливается.

– Это было отнюдь не целесообразно. Это было чистое безумие! Но я обещаю, что никогда не заговорю ни с какой другой рыжей на вечеринке, не приближусь ни к одной женщине моложе девяноста лет, и ты можешь завязывать мне глаза, когда мы будем выходить в общество. Ну же, Шанталь, дай нам еще один шанс!

Ксавье посмотрел на нее с такой мольбой, что Шанталь просто не могла ему отказать. Она слишком сильно любила его и понимала теперь, что поторопилась с выводами.

– Ты все испортил, – упрекнула она его.

– Я все испортил? Позволь напомнить, что это ты запихала все мои шмотки в чемодан и вышвырнула меня вон!

– Я была расстроена.

– Представь себе, я тоже. Чемодан так и стоит неразобранным. Я заливался слезами всякий раз, когда начинал распаковывать его. Кстати, ты не дала мне возможности поздравить тебя с Рождеством и Новым годом. Поздравляю!

– Прости меня. – Шанталь с искренним раскаянием посмотрела на него и нежно улыбнулась. – Я бы поцеловала тебя, но боюсь заразить.

– Мне все равно, – отмел он ее возражения и поцеловал так крепко, что у нее перехватило дыхание. – Вот так. Теперь мы можем умирать вместе.

– Я только что приняла антибиотик, поэтому скорее всего выживу.