– Все эти кошмары… о тебе.

Она не обернулась и замерла, уставившись на выход, за которым ее ждала Сафира.

– Они всегда о тебе, – прошептал он.

Эти слова обвили ее сердце и сдавили его.

Торвин осторожно взял ее за руку. Аша позволила ему повернуть себя, притянуть к себе. Она не оттолкнула его, и тогда он прижался лбом к ее плечу, словно Аша – и только она – была единственным целебным источником для его ран.

– Мне всегда снится одно и то же: будто тебя схватили, – Торвина передернуло. – И каждый раз я ничего не могу поделать. Я не могу их остановить.

Она обвила руками его шею и погладила по затылку – точно так же, как делала ее мать, когда от ночных кошмаров просыпалась сама Аша.

– Я же здесь, – сказала она, прижимаясь щекой к его щеке. – Со мной все хорошо.

Она взъерошила его волосы. Но тут ее пальцы запутались в кудрях, и странное, нехорошее предчувствие тошнотворно зашевелилось в животе. Она медленно отняла руку, отступила от Торвина и уставилась на свою ладонь. Там лежала густая прядка его волос.

Картины из прошлого вспыхнули в ее памяти. Аша вспомнила, как гладила по волосам умирающую мать и целые пряди ее темных волос падали сквозь ее пальцы на пол.

Аша задохнулась от внезапной догадки и взглянула в похудевшее лицо Торвина.

– Нет… – прошептала она.

Он непонимающе смотрел на нее.

Злость, перемешанная с отчаянием, поднялась в ее душе.

– Ты что, произносишь древние напевы вслух?

– Что? – его глаза недоуменно расширились.

– Напевы! – едва не крикнула она. – Ты их произносишь?

Он покачал головой.

– Я их не знаю так хорошо.

– Тогда это драконы, – она принялась мерить шагами шатер. – Найду кого-нибудь другого для обучения наездников. Ты должен оставаться в лагере…

– О чем ты говоришь?

Торвин остановил ее нервное хождение, взяв за руки. Она посмотрела на их переплетенные пальцы. Его были покрыты веснушками, ее – шрамами. Он по-прежнему носил кольцо ее матери.

То самое кольцо, что было на ней, когда она умирала в своей постели. Его вырезал из кости и подарил жене король драконов. Он часто мастерил для нее украшения.

После смерти матери все ее вещи сожгли. Но это кольцо отец сохранил, а потом подарил его Даксу.

Даксу, у которого стали появляться все признаки болезни матери… пока тот не отдал его Аше.

Но Аша носила его всего лишь день, прежде чем передать кольцо Торвину в качестве залога. И Торвин носил его до сих пор. А сейчас и у него эти же признаки.

Отец вырезал кольцо из кости. Почему же?..

В памяти всплыла старинная легенда: о королеве, что отравила своих гостей пеплом драконьей кости. Слуги нашли их в постелях – их тела были высушены, будто кто-то высосал из них все соки.

Смертельный ужас закрался в сердце Аши. Она схватила руку Торвина и попыталась стащить кольцо.

– Ох! Аша, ты…

Она с остервенением крутила кольцо, пока наконец не стащила, чуть не оторвав ему палец.

Восемь лет Аша охотилась на драконов. Она знала, как убить дракона, как его освежевать, как использовать части его тела. Одно она помнила всегда: если кого-нибудь обожжет драконий огонь, единственное, что может его спасти от отравления, – это яд из сожженной кости дракона. Вот только сам по себе, даже в малых количествах, он был так же опасен, как и драконий огонь: медленно вытягивал жизнь из тела.

Аша смотрела на кольцо и думала о той королеве, что убила своих врагов, подсыпав им в пищу щепотку ядовитого пепла. Кольцо, лежащее на ладони Аши, было сделано из того же материала.

– Он ее убил, – вслух произнесла она свою страшную догадку. – А потом пытался убить Дакса.

Торвин смотрел на нее так, как если бы она говорила на незнакомом языке.

– Идем со мной, – сказала она, беря его за руку.

Он подчинился и позволил ей вывести себя из шатра.

Аша отыскала Дакса и протянула ему кольцо. Она рассказала ему о своих догадках: не напевы убили их мать, это сделало кольцо. И, возможно, не одно оно. Аша могла поклясться: все украшения, что отец подарил их матери, были сделаны из ядовитой драконьей кости. Со стороны казалось, что причиной ее смерти стали древние напевы, потому что она начала слабеть после того, как стала петь их вслух.

Об этом знали все во дворце: слуги подслушивали под дверью и быстро разносили сплетни. Все знали, что она нарушает закон.

– А что может быть лучшим доказательством того, что напевы опасны, чем смерть их рассказчика?

Дакс не проронил ни слова, пока она говорила, только желваки заиграли у него под скулами, а руки сжались в кулаки. Аша видела в его глазах осмысление всего случившегося. Части головоломки начали складываться в картинку.

– А что, если мать оказалась не единственной рассказчицей? – тихо произнес он наконец.

Аша нахмурилась.

– Что ты имеешь в виду?

– Если древние напевы никогда не были смертельными, то что убило сказителей?

«Или, точнее, кто их убил?»

Вопрос погрузил Ашу в раздумья. Она увидела перед собой гобелен из тронного зала отца. На нее смотрела королева, правившая во времена Великого Разрыва, которой было крайне важно доказать, что Седой Ольн повернулся против своего народа.

– Думаешь, наша бабушка отравила сказителей?

Дакс не ответил. Ему и не надо было отвечать.

Все встало с ног на голову. Если древние напевы не были смертельными, если они никого не убивали, значит, никакой опасности в них не было.

Получается, тот, кто их рассказывал, не был порочным злодеем.

Аша не была той злобной и непослушной девчонкой, какой привыкла себя считать.

Но отец не просто натравил свою дочь на Кодзу, на Седого Ольна, настроил ее против себя самой… Он убил ее мать, пытался отнять жизнь у ее брата.

Он стремился уничтожить всех, кого она любила. Значит, сейчас у нее появилась цель, и она предельно ясна: она сделает то же самое с ним.

Аша призвала двенадцать драконов за пять дней. Когда караван с оружием пришел из Редколесья, она валилась с ног от усталости. Ей хотелось улечься на лежанку в своем шатре и не подниматься с нее целый месяц. Но наступил день свадьбы Дакса и Рои, и на следующее утро они выходили к Фиргаарду.

Времени на отдых не было.

Когда солнце опустилось к горизонту, Аша и Сафира подошли к поляне в центре лагеря, освобожденной от шатров для предстоящей церемонии. Аша выбрала цвета крови и огня. Это было простое, скромное платье, со шнуровкой на спине, чуть ниже колен. Она нашла его на лежанке в своем шатре и спросила Сафиру, откуда оно взялось.