— Но ты же отослал ее. Я слышала. Удивленный, он положил свои большие ладони на тонкие ручки Салли и тепло посмотрел на ребенка.

— Что она сказала тебе? — спросил он. Салли серьезно посмотрела в лицо Брайса:

— Она плакала сегодня все утро, пока не пришла ведьма.

Он вдохнул, зная, что ему придется быть терпеливым, чтобы выслушать и полностью понять то, что девочка хочет сказать ему. Что там было про ведьму?

— Это ведьма заставила ее плакать?

Салли покачала головой и нахмурилась, каким же непонятливым оказался ее новоиспеченный дядя.

— Нет, она плакала, потому что ты подарил ей ожерелье. — Она задумчиво помолчала. — Если ты подаришь мне подарок, мне придется уйти?

— Тебе никогда не придется уйти отсюда. — Он крепко обнял ее. Пейшенс плакала из-за ожерелья, очевидно, не от радости, как он предполагал. Он решил попробовать другую тактику с девочкой. — Кто эта ведьма?

Голубые глаза Салли стали круглыми, как блюдца.

— Это она увезла тетю Пейшенс. Ты привезешь тетю Пейшенс обратно? Лем, Меленрой и я скучаем по ней.

Он похлопал ее по руке.

— Да, я верну ее ради всех вас. — И ради себя, мысленно добавил он.

Киган прочистил горло.

— Нам нужно обсудить другие неотложные вещи.

Брайс вывел Салли из комнаты, а Киган встал, чтобы размять ноги, и сказал:

— Думаю, ее записка означает, что вторжение произойдет довольно скоро. Сколько отсюда ехать до Уинчелси?

— Около восьми часов, — ответил Брайс. — Я прикажу Лаки приготовить карету и лошадей, главное — целесообразность. Если мы выедем сейчас, то сможем нагнать их по дороге на Уинчелси. — Он направился к двери, но остановился, услышав последние слова Кигана.

— Что заставляет тебя думать, что вторжение запланировано в Уинчелси? Это может быть где угодно на юго-восточном побережье от Дувра до Гастингса.

Брайс чуть улыбнулся:

— Учитывая недавнюю бурную деятельность шпионов в Уинчелси, у меня появились подозрения, что это и есть место их высадки. Мы отправимся прямо на оборонительные укрепления и попросим их помощи.

Киган молча согласился и последовал за другом прочь из комнаты.

Чуть позже, ожидая в гостиной, когда подадут карету, Брайс и Киган услышали возбужденные голоса у входной двери, которые потом переместились в холл.

Они поспешили туда и обнаружили троих мужчин, споривших со Стоуном, дворецкий настаивал, что «ее здесь нет».

Брайс подошел к Стоуну и джентльменам, одетым в твидовые костюмы:

— В чем дело? Кого они разыскивают?

Стоун ответил после того, как высокий худой мужчина перестал говорить.

— Эти джентльмены хотят видеть свою сестру, мисс Мендели.

Брайс не знал, сколько еще сюрпризов ему придется вынести сегодня.

— Вы братья мисс Мендели?

Киган встал рядом с Брайсом и презрительно спросил:

— А почему вы не со шпионкой, не помогаете планировать вторжение?

Высокий худой мужчина представился:

— Я баронет Луис Мендели. Кого вы называете шпионкой? И где моя сестра? — Он с видимым усилием выпрямился.

Брайс поднял руку, чтобы остановить Кигана и предотвратить ссору, его охватило странное чувство.

— Что вы здесь делаете?

Мужчина пониже ростом, в одежде священника, вступил в разговор:

— Мы решили привезти ее домой. В ее письме говорилось, что мы найдем ее здесь.

Джентльмен, назвавшийся баронетом, посмотрел на брата-священника:

— Я говорил тебе, что все это ошибка. Колетт здесь? Может быть, она сможет помочь?

Брайс и Киган вздрогнули от этого имени.

— Нет, а что? — спросил Брайс.

— Она сопровождала Пейшенс в Уинчелси чтобы найти нашего брата Руперта. Я знал, что это плохая идея, еще, когда Пейшенс ее предложила. Я должен был остановить ее. Теперь у нас пропали и брат, и сестра, — мрачно заявил баронет братьям. Он обратился к Брайсу. — Вы знаете, где мы можем ее найти? — с надеждой спросил Луис.

Брайс пожал плечами:

— Нет, но мы знаем, хотя и не точно, где начать поиски. Мы считаем, что сегодня утром она могла вернуться в Уинчелси вместе с Колетт.

Луис удивленно посмотрел на графа:

— Но зачем ей возвращаться в Уинчелси?

— Именно это я и собираюсь узнать, — ответил он старшему брату Пейшенс. Он взял пальто, шляпу и трость у Стоуна и направился к двери, за ним Килкенен и трое братьев.

Спускаясь по ступеням парадной лестницы, Киган пытался забыть то, что только что услышал. Он гнал прочь мысли, которые лезли в голову. Если Пейшенс невиновна, как считают ее братья, тогда единственный человек, который может быть шпионом, это… Колетт.

На тротуаре Луис поймал Брайса за руку:

— Почему такая спешка? Пейшенс в какой-то опасности?

Брайс смерил мужчину тяжелым взглядом:

— Да, я считаю, что она в опасности. Остальные братья шагнули вперед.

— Мы изо всех сил постараемся не отстать.

Брайс кивнул и спустился туда, где Лаки ждал с каретой и лошадьми.

Они поехали на юг к побережью, надеясь найти женщин невредимыми и предотвратить вторжение, — нелегкая задача. Каждый был глубоко погружен в свои мысли, Киган отказывался верить в то, что обнаружилось в последние несколько минут. Вот только что он убеждал Брайса, что мисс Мендели шпионка, а через минуту все думают, но не говорят, что это Колетт преступница. Но этого не может быть. Просто не может. В конце концов, ему тридцать один год. Он знает женщин. Он знает, что на руках Колетт не может быть кровь стольких людей. Он знает ее, разве не так?

В катящейся во весь опор тряской карете Брайс почувствовал, что невыносимое бремя спадает с его плеч. Хотя все еще недоставало нескольких кусочков вроде смятой бумажки в его кармане, в глубине души он знал, что Пейшенс настоящая англичанка, не способная причинить кому-то вред.

Это должна быть Колетт. Если он прав, мрачно подумал Брайс, и кровь застыла в его жилах, Пейшенс действительно грозит опасность. Где она? Только бы успеть ее спасти.

Пейшенс устало прислонилась головой к стенке кареты. С каждой ухабистой милей она все больше и больше удалялась от Брайса. Если ее сердце плакало слезами отчаяния, внешне она была полна решимости, не подавать никаких признаков слабости. Колетт и Пейшенс вот уже четыре часа занимали одно и тоже пространство, останавливаясь лишь для того, чтобы сменить лошадей.

Довольно странно, что Колетт не выказывала никакого желания обсуждать ни похищение, ни ее дальнейшие планы. Ее холодное молчание охлаждало все порывы Пейшенс расспросить ее. После того как Колетт пошла в гостиницу, перекусить, она послала одного из своих людей отнести Пейшенс в карету воды и хлеба, которым Пейшенс давилась, но ела, понимая, что голод ослабит ее, затруднив побег.