Когда в прихожей затренькал телефон, она даже обрадовалась.Они оторвались друг от друга только что, минуту назад. Она чувствовала себяусталой и опустошенной. А он готов был начать все сначала, его пальцы ужепоглаживали ее бедра, медленно, мягко прикасались к груди, губы щекотали живот.Она поспешно выскользнула из-под простыни, накинула халат.

– Нет. Вы не туда попали. Это не «Стар-Сервис». Пожалуйста,вычеркните этот номер и больше сюда не звоните, – Вера быстро проговорила втрубку текст, набивший оскомину.

В комнату она не вернулась, пошла на кухню, села и закурила.Почему-то в последнее время она стала много курить, особенно после знакомства снекурящим Федором. Раньше она покупала пачку сигарет, держала ее в своемтайничке, в глубине кухонного шкафа, и пачки этой хватало на неделю, а то ибольше. А теперь она выкуривала не меньше десяти сигарет в день, уже не таясьот мамы, которая ворчала, качала головой и говорила, что пороть ее некому.

Федор возник бесшумно, как привидение. У него вообще быланеприятная манера появляться бесшумно, несколько минут стоять молча и смотретьна человека, который еще не успел его заметить. Вера вскинула на него глаза иулыбнулась.

– Они скоро вернутся, – сказала она о маме и Соне, – намнадо одеться.

– Верочка, – он подошел и провел ладонью по ее щеке, – тывыйдешь за меня замуж?

Она растерялась. Она совершенно не была готова ответить наэтот глобальный вопрос.

– Я понимаю, мы слишком мало знаем друг друга, но ведь все итак ясно, тихим, мягким голосом говорил он. – Я жить без тебя не могу.Возможно, ты пока не успела разобраться в своих чувствах, но я тебе небезразличен, правда?

– Нет, Феденька, ты мне не безразличен. – Она опятьулыбнулась.

После такого количества бурных объятий фраза о «безразличии»звучала довольно нелепо.

– Жить мы можем первое время у меня. Я понимаю, что тесно,но нельзя начинать семью в одной квартире с родителями. Мы можем хоть каждыйдень приходить к твоей маме, или она к нам. А потом мы обменяем мою квартиру надвухкомнатную, с доплатой. На это деньги у меня есть. А когда родится ребенок…

– Ты хочешь, чтобы я родила ребенка? – медленно, почти послогам спросила Вера.

– Очень хочу. И не одного, а двоих. Еще лучше – троих. Ноэто как получится.

Он говорил так, словно она уже согласилась. Он все решил заних сам. Он не обольщался на ее счет, не требовал жаркой взаимности сразу. Носамым удивительным было то, что, произнося свой монолог, он стоял у раковины имыл посуду. Голый, в одних трусах.

«Ну где еще такого найдешь? – как-то устало и отстраненноподумала Вера. Ты хочешь одинокой старости, в которой будут лишь воспоминания онеразделенной любви к драгоценному Стасу? Ты хочешь потом всю жизнь кусатьлокти, что отказала такому замечательному, доброму, заботливому Федору? Он,конечно, простоват, необразован. Однако он не виноват в этом. Как сказала мама,мы с ним „из разных детских“. Но зато в нем нет ни капли инфантильности, он неизбалован, из него получится хороший отец. Он только что появился в моей жизни,а в доме уже чувствуется присутствие мужчины. Ничего не течет, все крючки иручки кухонных ящиков на месте. Купил и сам установил тефалевский нагреватель вванной. Теперь нет проблем с горячей водой. И посуду сам моет, и всякиеделикатесы покупает. О чем еще мечтать? А главное, он, кажется, и вправду любитменя».

– Я поговорю с Надеждой Павловной, и в ближайшее время мыподадим заявление, – продолжал он, вытирая ложки и вилки.

Его как бы даже и не волновал ее ответ. Он не сталспрашивать, согласна ли она. Словно ее согласие само собой разумелось.

– Хорошо, – кивнула Вера, – я подумаю.

Она встала и направилась в ванную.

После бурной страсти хотелось принять душ.

– Вместе. – Он аккуратно разложил вилки и ложки в ящике. –Ты же знаешь, я люблю мыть тебя, как маленькую.

«Интересно, – подумала Вера, – сколько продлится у нас такаяидиллия?»

Они стояли под душем вдвоем, и сквозь шум воды было слышно,что в прихожей опять надрывается телефон.

– Даже мне успела надоесть эта проклятая фирма, в которуювсе время звонят по вашему номеру, – говорил Федор, нежно поглаживая ее плечи испину ладонями в мыльной пене, – как, кстати, она называется?

– «Стар-Сервис».

Руки его на несколько секунд замерли. Вера откинула мокруюпрядь с лица. Серые глаза были совсем близко. Она заметила в них какое-тостранное, совсем новое выражение – то ли затравленности, то ли горечи. По еголицу текла вода, и ей на миг показалось, что он чуть ли не плачет. Он даженижнюю губу закусил. Получилось немного театрально, но разве можно этозаметить, стоя вдвоем голышом под душем?

– Что с тобой?

– Нет… Ничего. Не будем об этом. – Он выключил воду и сталвытирать Веру, осторожно промокая полотенцем.

– Ты меня избалуешь так, что сам потом рад не будешь, –улыбнулась она.

– «Стар-Сервис», – тихо проговорил он, как бы пробормоталпро себя, вновь закусил губу и сделал «глаза раненого зверя».

– Федя, что случилось? У нас в доме без конца звучитназвание этой несчастной фирмы. Ты ведь слышал уже раз сто. Почему вдруг такаястранная реакция?

– Конечно, я знаю, ваш номер принадлежал какой-то фирме. Ноя не обращал внимания на ее название, не вслушивался. А сейчас вот спросилтебя. Но не надо было этого делать. Не надо. Лучше бы я не знал, что за фирма…

– Почему? – удивилась Вера.

– Давай не будем об этом. Я не могу… слишком больно.

– Господи, Федя, в чем дело? О чем не будем? Почему больно?

– Нет, Верочка. Не обращай внимания… Все, проехали.

– Ну, проехали так проехали, – пожала плечами Вера. – Давайчайку попьем.

Она включила чайник и отправилась одеваться. «Какой же онстранный, думала она, расчесывая мокрые волосы массажной щеткой, – мы не то что„из разных детских“, с разных планет… А Соня вообще заметила в нем какие-тоблатные замашки. Ребенок играет в детектива. А я в кого играю? Когда мы вместе,мне кажется, что все замечательно. А стоит расстаться на несколько часов,возникает неприятный осадок, будто наелась очень вкусной, но вредной еды.Изжога, и во рту противно… Однако я согласна выйти за него замуж или нет? Ячто, серьезно хочу быть с ним всегда, постоянно? Просыпаться рядом с ним каждоеутро? Родить от него ребенка или даже двух детей? Я всегда хотела именно этого– но с другим человеком. Со Стасом. Со слабым, трусоватым, инфантильным Стасом,который обожает самого себя до дрожи в коленках, готов променять меня на любуюсмазливую мордашку – лишь бы было „как на картинке“, который имеет двух сыновейи даже не помнит, когда у них дни рождения. Я помню, а он – нет».