Но убежать почему-то не хотелось. Все ведь ясно. Немаленькая. Если она войдет в квартиру, значит… А почему, собственно, это должночто-то значить?

– Ну что ты застыла? – спросил он, почувствовав еенерешительность. Заходи, не стесняйся.

Федор буквально втащил ее в квартиру, не то чтобы насильно,но достаточно властно и усадил в кресло.

Вера огляделась. Крошечная однокомнатная «распашонка». Дверьна кухню прямо из комнаты. Совсем мало мебели, только журнальный столик,маленький переносной телевизор, два кресла, широкая низкая тахта, покрытаяклетчатым пледом, маленький полированный шкаф образца шестидесятых. Квартирапоказалась Вере какой-то странной, нежилой.

«Не похож хозяин такой клетушки на богатенького Буратино, –подумала она, – так спокойно выложил в ресторане две сотни долларов, а живетпочти в нищете. Может, он эту квартиру снимает? Может, у него вообще есть жена,дети, а сюда он заманивает таких вот дурочек, как я?»

– Мне не хочется ничего сюда покупать, пока я один, – как быпрочитав ее мысли, сказал Федор, – я не люблю этот дом. Стараюсь бывать здеськак можно реже. Только ночую.

Он скинул пиджак, опустился перед ней на колени и расстегнулремешки босоножек. Потом стал осторожно прощупывать ее щиколотку и ступню.

– Вот так больно? Попробуй шевельнуть пальцами.

– У тебя что, есть медицинское образование? – удивиласьВера.

– Нет. Но в травмах я кое-что понимаю. Ты связку немножкопотянула. Потом сделаем спиртовой компресс. В общем, ничего страшного. Какая утебя маленькая ножка, совсем детская. – Он держал ее ногу в ладонях и вдругприпал губами, стал медленно целовать каждый палец, подъем, щиколотку.

Верочка замерла. Ничего подобного в ее жизни еще не было. Оначитала, что такое бывает, в кино видела. Стас Зелинский так никогда не делал.Его ласки были грубоваты, всегда немного ленивы и снисходительны. А другихмужчин Верочка не знала.

– Федор, не надо, давай не будем спешить, я сейчас пойдудомой, так будет лучше… – тихо сказала она.

– А мы и не спешим.

Он все еще стоял перед ней на коленях. Губы щекотно и нежноскользили по ее голым ногам. Легкое крепдешиновое платье застегивалось спередина множество мелких пуговок. Он стал медленно расстегивать одну за другой.

От него исходила какая-то странная, завораживающая энергия.«Животный магнетизм, – мелькнуло в голове у Веры, – я же ничего к нему нечувства, он совершенно чужой человек…»

Но уже не хотелось ни сопротивляться, ни размышлять. Веразакрыла глаза и поплыла в горячей, нежной невесомости, чувствуя себя то лиангелом в небесах, то ли кроликом, разомлевшим под взглядом мускулистого удава.

Юрий Уваров раскрыл очередную папку многотомного уголовногодела. В материалах предварительного расследования ему была знакома почти каждаястрочка. За строчками стояли бессонные ночи, калейдоскоп лиц, допросы, слезы,мертвые глаза родственников убитых зверской бандой Сквозняка.

Сколько километров исколесили по Москве и областиоперативники и наружка, сколько пешком пройдено, и все – тупики. Как тогда, таки сейчас. Ничего не изменилось.

Сквозняк кончил информатора, который о нем, вероятно, ихотел сообщить. Между прочим, этим своим поступком он как бы сам о себесообщил. Другое дело, Клятва мог кое-какие подробности добавить. А теперь все.Ищи ветра в поле, ищи Сквозняка. Такое ощущение, что этот человек возник извоздуха, воздухом питается, нигде не живет, ни с кем не спит. Нет у негоникаких связей. Целый штат агентов-информаторов занимался его связями. Ничеговыявить не удалось. Но ведь было что-то, какие-то были зацепки. Пусть они велив тупики.

Уваров не сразу понял, что именно ищет, просматриваяоперативные документы. Все давно разработали, не осталось белых пятен. Совсемне осталось.

Юрий закурил и стал расхаживать по кабинету из угла в угол.Ну хорошо, ни знакомых, ни родственников, ни женщин. Такое возможно. Однаковоздухом питаться нельзя. Даже если ты – Сквозняк. Деньги все равно нужны,чтобы столько времени находиться в бегах. Кто-то должен давать ему деньги.Казначея банды так и не вычислили тогда. Было на эту почетную должностьнесколько кандидатов-фигурантов, но все отпали. Сами бандиты уверяли, что еговообще не было, казначея. Однако они могли иметь свою корысть… А может, иправда не было казначея?

И все-таки кое-что осталось недоработанным.

Один из потерпевших, парень, который вернулся из армии изастал всю свою семью убитой, узнал взятую из квартиры вещь. Старинные золотыечасы-луковицу.

Бдительный парнишка сразу позвонил следователю прокуратурыИгорю Николаевичу Клименко. В рядах оперативников звонок этот вызвал короткийпереполох. С тем, кто сдал часы в комиссионку, пусть это трижды подставноелицо, говорящий попугай, можно работать. Но Клименко с самого начала отнесся ктем часикам несерьезно. Ну не может такая вещь в комиссионке на Арбате простотак лежать. Слишком это просто.

Следователь оказался прав. Часы сдала бабулька-сирота,Заславская Серафима Всеволодовна. Вещь была ее собственная, по наследствудосталась. Два свидетеля это подтвердили. А парнишка обознался. Мало ли похожихвещей, пусть даже старинных и редких?

Заславскую на всякий случай проверили. Но можно было и непроверять. Серафима Всеволодовна оказалась действительно круглой сиротой. Никтов гости к ней не ходил. В коммунальной квартире такие вещи точно знают. Развечто изредка навещал двоюродный племянник, седьмая вода на киселе. С племянникомпознакомились – тоже на всякий случай. Тихий, скромный снабженец макароннойфабрики, жил от зарплаты до зарплаты, ботинки до дыр донашивал, костюмчик отстарости лоснился. В общем, опять тупик.

А вдруг тот парнишка все-таки не обознался? Он ведь потомкупил часы, не пожалел денег на безделушку. Видно, верил – из его квартирывещь.

Был еще один любопытный факт. То есть и фактом не назовешь,так, слушок, сплетня. У одной из соседок арбатской сироты имелся брат,искусствовед-пенсионер восьмидесяти двух лет. К тому времени, когда шлорасследование, старичка уже полгода как не было в живых. Соседка рассказывала,будто Серафима носила к нему какую-то картинку, чтоб поглядел, подлинник илиподделка. И картина эта якобы произвела на старика неизгладимое Впечатление.При встрече он поведал сестре, что совсем недавно держал в руках бесценныйподлинник Шагала витебского периода.

Полотно Шагала витебского периода было взято в одной изограбленных квартир. Его подробно описали родственники убитых, даже репродукциюпредоставили, специально пересняли из подарочного альбома.