слишком жарко, у нас ни один вентилятор не работает, – сказала ПСП Сушма Синха. – Ничего, и здесь нормально. Продолжайте.

Гита поерзала на сиденье, слушая звуки ударов.

– Тот человек, которого… э-э… он же говорит, что ничего не сделал.

– Они все так говорят. Ему просто нужно немного помочь вспомнить о том, что он украл телевизор.

– По-моему, он как-то очень уверенно говорит, что не крал… – пробормотала Гита, а завывания арестанта стали громче.

– Вы видели мистера Вареша, когда уходили из его дома?

– Да, – сказала Салони.

– И он был живым, – услужливо добавила Гита.

Салони прикрыла глаза – видимо, мысленно взывала ниспослать ей терпение.

– Ясно. Что вы делали после того, как покинули дом близнецов?

– Мы пошли в магазин Карембхая, чтобы купить… э-э… снеки для моего мужа и его друзей.

– Однако он утверждает, что вы пришли за… «снеками» не раньше десяти. А вы утверждаете, что ушли со званого ужина в девять. Что вы делали в этот временной промежуток?

– Вы говорили с Каремом? – пискнула Гита. Она уже оставила его без делового партнера в Кохре, а если теперь из-за нее Карема арестуют за нелегальную торговлю алкоголем, это будет еще хуже в кармическом смысле, чем убийства, которые она совершила. Что станет с его детьми? Кто о них позаботится, если Карема бросят в тюрьму, а она, Гита, покончит с собой? А если…

– Да, говорила. В чем проблема?

– Ни в чем, мэм. – Гита потянулась было к мочке уха, но Салони так на нее зыркнула, что она тотчас подсунула ладонь под себя.

Сушма Синха, ПСП, обвела их обеих таким же презрительным взглядом, каким недавно удостоила тыкву.

– Мы многих людей опрашиваем, это наша работа. Итак. Ваш муж и его друзья говорят, что вы принесли им… гм… «снеки» в десять пятнадцать. Остается вопрос: где вы были с девяти до десяти?

– Нигде. – Салони виновато всплеснула руками. – Я не посмотрела на часы, когда мы уходили от близнецов. Вероятно, время было более позднее.

– Гм, но вы сказали, что ушли после того, как кому-то из детей приснился кошмар, верно?

– Совершенно верно.

– Но дети сказали…

– Вы говорили с детьми?! – вырвалось у Гиты, поразившейся чуду: вся Индия хором жалуется на то, что чиновники и прочие госслужащие плохо выполняют свои обязанности, а тут, значит, в Кохре сидит этакая Сушма Синха, ПСП, которая за считаные часы управилась с работой, обычно занимающей у полиции не меньше месяца!

Означенная Сушма Синха, ПСП, с некоторой досадой отложила ручку:

– Да. Мне надо было спросить у вас разрешения?

– Нет-нет, – заверила ее Гита. – Вы можете говорить с кем пожелаете.

– Дханьявад[130].

Благодарность прозвучала так пренебрежительно, что справедливо наказанная тем самым за неуместный вопрос Гита тотчас потупилась, уставившись на отвергнутую тыкву у себя на коленях. Становилось все более очевидным, что Сушме Синхе, ПСП, не бывать Киран Беди.

– Так вот, дети сказали, что они никогда не ложатся спать раньше десяти. И что кошмары прошлой ночью никому из них не снились.

– А вы говорили с Сонни? – спросила Салони. – Могу вам сообщить, что парень покуривает, да так, что порой собственный нос найти не может, не то что во времени сориентироваться. На свадьбе Равала он…

Однако ПСП Сушму Синху не интересовала свадьба Равала – она хлопнула ладонью по столу, и Салони мгновенно закрыла рот, клацнув зубами от усердия.

– Но ведь дети быстро забывают, что им снилось, – подала голос Гита.

Сушма Синха, ПСП, пронзила ее взглядом:

– У вас есть дети?

– У меня… э-э… нет.

– Почему?

– Она поддерживает демографический баланс, – ответила за Гиту Салони. – А вы?

ПСП Сушме Синхе вопрос не понравился, несмотря на преувеличенно любезное выражение лица Салони, сопутствовавшее агрессивной интонации (а может, именно по этой причине). Синха повернулась к Гите:

– А не потому ли у вас нет детей, что ваш муж таинственным образом исчез пять лет назад?

«Божечки, – потрясенно подумала Гита, – Сушма Синха, ПСП, определенно не знает, что такое хобби и не привыкла гонять чаи во дворе участка».

– Как вы… – начала она, но Салони рассмеялась, не дав ей закончить:

– Ой, знаете, мой старшенький однажды во сне, как лунатик, добрел до кухни, съел пакет чипсов и улегся досыпать прямо там! А наутро он ничего не помнил. Представляете, мальчишка обожает снеки. Нормально пообедать его не заставишь, зато весь день что-нибудь хомячит то здесь, то там. Но, разумеется, радость материнства… Вы понимаете, о чем я? Понимаете же, да? Вы – мать?

– Вообще-то это вас не касается, но в данный момент я сосредоточена на карьере. – Эти слова прозвучали так быстро и без запинки, как будто Сушма Синха, ПСП, произносила их уже тысячу раз в одном и том же порядке. – У меня еще уйма времени впереди на то, чтобы обзавестись детьми. Я молодая.

– Да-да, – покивала Салони. – Безусловно. Карьера – дело важное. Особенно для женщин. Знаете, мы ведь тоже работаем. Участвуем в программе…

– Группового кредитования, я в курсе. Что вам известно о Самире Воре?

Гита вытаращила глаза, но в следующую секунду прикусила внутреннюю сторону щеки, чтобы призвать себя к порядку, и тщательно изобразила на лице то, что, по ее задумке, должно было выглядеть как подобающая смесь невинности и недоумения:

– О Самире? Он, знаете ли, был пьяницей.

Салони вздохнула:

– И к сожалению, пьянство его убило.

Синха принялась что-то с неодобрительным видом записывать в красной папке, а Гита наклонилась к Салони и прошипела:

– К сожалению?!

– Смерть Самира Воры действительно объясняется злоупотреблением алкоголем. Прошлым вечером, в тот период, когда произошла вторая смерть, некоторые жители вашей деревни тоже злоупотребляли… как вы сказали?.. «снейками». – На этот раз Сушма Синха, ПСП, намеренно произнесла английское слово snacks с утрированным гуджаратским акцентом (что показалось Гите капельку оскорбительным), и получилось больше похоже на snakes, в результате чего «закуски-снеки» превратились в «змей».

Гита старалась сидеть прямо, но стул был слишком неудобный. Ткань сари скользила на пластиковом сиденье, выпрямиться не удавалось, приходилось горбиться, и со стороны это наверняка выглядело как проявление чувства вины на допросе. «Каким образом Салони удается ровно держать спину?» – недоумевала Гита.

– Ума не приложу, откуда только берутся подобные «снеки» в штате, где продажа подобных «снеков» запрещена законом. Чудеса, да и только, – развела руками Синха.

На этот раз даже многоречивая Салони смолчала и поджала губы, а Гита попыталась изобразить небрежное пожатие плечами, соображая, как защитить Карема:

– Насколько я слышала, они берутся отсюда, из Кохры.

Арестант в этот момент так разорался, настаивая на своей невиновности вообще во всем, что Сушме Синхе, ПСП, пришлось наклониться к Гите поближе, потому что она не расслышала:

– Что-что?

Из участка у нее за спиной вышел посыльный с подносом, уставленным бутылками с газировкой «Самз Ап». Сушма Синха его окликнула, попросив одну, но он беспечно продолжил путь к камере предварительного заключения, не обратив на ПСП никакого внимания. Салони закашлялась, чтобы скрыть смешок.

– Я слышала, тут, в Кохре,