Я снова посмотрела на Паладина:

– Со мной все будет в порядке. Это же ерунда.

Мы прошли в комнату без окон с тяжелым зеленым креслом, привинченным к полу. Женщина заставила меня сесть в него; ее взгляд задержался на моей одежде и ногах, но, очевидно, она решила для себя, что мои деньги имеют значение, в отличие от моего внешнего вида.

– Назад пути нет, – сказала женщина, заставляя кресло откинуться назад.

– Я туда и не собиралась. Давайте покончим с этим.

Вместо подлокотников кресло имело две цилиндрические зеленые трубки, каждая из которых была достаточно толстой и длинной, чтобы вместить руку до локтя. Я положила правую на мягкий верх одной трубки и вставила левую в открытый конец другой, на котором была мембрана, похожая на радужную оболочку, – она автоматически затянулась.

– Некоторые люди предпочитают смотреть. А другие – нет.

– Будет больно?

– Нет. Так говорят. – Женщина стояла позади меня, работая с панелью управления в спинке кресла. – Но ты наверняка будешь чувствовать, что что-то происходит. Готова?

– Приступайте.

Я ощутила два резких холодных укола, а затем моя рука превратилась в онемевший груз, свисающий с локтя. В зеленом цилиндре что-то зажужжало, и почувствовалось смутное холодное царапанье, как будто чьи-то ледяные ногти очертили круг на моем предплечье, на полпути между запястьем и локтем. Затем последовала череда быстрых щелчков – наверное, их ощущают корни растений, когда кто-то отрезает побеги, – и скрежещущий гул, вибрация, прокатившаяся сквозь мембрану до самого плеча и обратно к локтю.

Женщина склонилась над панелью управления:

– Как дела?

– Не больно.

– Почти закончили. Все очень чисто, и, поскольку нервные окончания отключены, послеоперационный дискомфорт не должен быть слишком сильным. Те, кто создавал эти машины, знали толк в своем деле.

– А как насчет фальшивой руки?

– Сперва главное. – Она обошла меня слева и открыла откидную пластину на другом конце трубы. Заглянула внутрь, как человек, достающий почту, и вытащила совершенно неповрежденную руку – кисть с браслетом и половину предплечья. Разрез был бескровным, как на пластиковой анатомической модели.

Наверное, мне следовало бы испытать шок, но в тот момент я не могла связать эту руку ни с какой частью себя.

– Хорошая конечность, – сказала женщина, взвешивая ее на ладони. – За нее тоже можно было бы получить приличную цену, если бы не световой плющ, который растет внутри. Мы его вытравим, но все равно нужно будет упомянуть об этом в гарантии. Видишь ли, клиенты очень разборчивы. Ты ведь не на Мазариле подхватила эту привычку, верно?

– Привычку? – переспросила я.

Верхняя часть моей руки все еще накрепко застряла в трубке.

– Ну да – рано или поздно, если не избавиться от светового плюща, организм к нему привыкает. Но тебе решать… как и с этим.

Она сняла браслет, сдвинув его назад вдоль руки – у верхнего конца пришлось приложить усилие, – а затем опустила всю отрезанную конечность в зеленую емкость, похожую на колбы в витрине.

Потом женщина просунула фальшивую руку внутрь через конец трубки, прежде чем закрыть откидную пластину.

Где-то между локтем и запястьем – вот только запястья не было – я почувствовала холодный контакт. Я вздрогнула, но только один раз.

– Рука сама присасывается. Он будет держаться довольно хорошо, пока связи не прорастут сквозь разрыв, но в течение нескольких дней постарайся не драться.

– Я и не собиралась.

Мембрана расширилась. Я восприняла это как намек, что можно вытащить руку, и увидела место, где плоть исчезала под изукрашенным драгоценными камнями серебристо-зеленым наручем. Я все еще не чувствовала это частью себя. Но оно и не ощущалось как нечто чудовищное, прикрепленное к моему телу. Я уставилась на протез с тихим изумлением, словно ребенок, впервые увидевший собственные пальцы. Попыталась сжать кулак, но рука оставалась неподвижной и не реагировала, как будто была сделана из цельного куска металла.

– Как я и говорила. – Женщина склонилась надо мной. – Слишком поздно, чтобы передумать.

– Я не передумала. Вы говорите, она сама уляжется как надо?

– Чем больше станешь пытаться ее использовать, тем быстрее она поймает нервные импульсы и начнет учиться. А потом все пойдет довольно гладко. Слабый зуд, покалывание – это нормально. Но держи ее в сухости и следи за грибковыми инфекциями под рукавом. Если возникнут проблемы, ты знаешь, где нас найти.

– Не думаю, что будут проблемы.

Шатаясь – больше от шока, чем от чего-то еще, – я взяла браслет в правую руку и вернулась в главную часть магазина. Паладин все еще ждал там. Хорошо, что у него не было лица или каких-либо других средств выражения отвращения, омерзения или потрясения.

– Мы должны уничтожить это. Оставлять его здесь слишком рискованно, если констебли хорошо меня опишут.

– У нас может не быть много времени, – сказал Паладин. – И возможно, есть лучшее решение.

Я погладила свою металлическую руку, пораженная чрезвычайно элегантным дизайном протеза – продуктом лучшего, более утонченного времени, чем наше собственное. «Она, ко всему прочему, будет крепкой», – решила я. Ничто хрупкое не смогло бы выдержать двух Заселений и остаться полезным.

– Что ты предлагаешь?

– Лучше перенести браслет в другое место, чем уничтожить его. Я мог бы это сделать, но я не сумею двигаться так быстро, как человек, и я предпочел бы остаться с тобой. Тебе хватит сил, чтобы идти?

– Да, со мной все в порядке.

– Тогда продолжим. – Паладин выпустил захват. – Дай мне пистоль низкого достоинства. Самый малоценный, что у тебя есть.

– Тебе надо отдохнуть, – сказала торговка конечностями. – Куда-то спешить сразу после такой процедуры… ты сама себе навредишь.

Я бережно прижала кошель к груди непослушной конечностью и здоровой рукой выковыряла из него одномерный пистоль, последний, который у меня был. Отдала его Паладину и сунула браслет в другой захват робота.

В Нейронном переулке мы нашли девушку, которая была готова побегать с браслетом в обмен на пистоль. Она была примерно моего роста и телосложения, хотя на этом сходство и заканчивалось.

– У тебя не будет никаких неприятностей. Констебли ищут меня, а не тебя, и дело вовсе не в браслете. Выбрось его, если они приблизятся.

– В какую сторону бежать?

– Обратно к Драконьим вратам. Если доберешься так далеко, прыгай на трамвай, идущий к станции «Инсер». Езжай на нем как можно дальше. Остерегайся констеблей и тощего мужчину со шрамом на лице.

– Что-то не похоже на констебля.

– Он другой. Но ты всех опередишь, я знаю. – Я ободряюще похлопала ее по плечу здоровой рукой, прижав к груди металлическую.