Яннем повернулся к нему. Долго, очень долго смотрел ему в глаза. Волны холода, окатывающие Карлита, стали сильнее, и он слегка нахмурился. Лишняя осторожность никогда не повредит, и император аккуратно прощупал Яннема – с расстояния, без физического контакта. Но все оставалось по-прежнему: Яннем всего лишь страстно желал императору сдохнуть в муках, но не планировал никаких конкретных действий по претворению пожеланий в жизнь. Он понимал, что бессилен. И Карлит упивался его бессилием в той же мере, в какой и покорностью его брата.

«Столько спеси, – подумал император, покачивая головой. – Столько спеси в этих щенках, а все ради чего? Обоим дорога в один конец». Он представил, как славно было бы сейчас стравить их друг с другом – дать им мечи и посмотреть, как они друг друга зарубят. Но это чересчур рискованно, по меньшей мере в случае Яннема. Он не способен к магии, но мечом, как слышал Карлит, владеет неплохо. А еще забавнее было бы посадить их обоих на кол – на один раздвоенный кол, привязав спина к спине. Был бы образчик трогательного братского единения. Карлит сидел, отдавшись усердию шлюхи, которая в этот миг ублажала его, спрятавшись с головой под краем скатерти, и с оттенком печали думал о развлечениях, которых так несправедливо и незаслуженно лишен. Но такова цена за Митрил, взятый без крови, хлопот и ненужных трат. По меньшей мере один из двоих молодых мужчин выйдет отсюда живым и вернется домой в расцвете славы и власти. И Карлит знал, кто это будет.

Он отнял руку от женской груди и щелкнул пальцами, заставляя свет вспыхнуть ярче, а вино – сильнее заискриться. Музыка стала назойливее, она пульсировала в ушах, повторяя по кругу тягучий, гипнотизирующий напев, лишающий воли, в то же время поселяющий чарующую легкость во всем теле. Это заклинание было личным изобретением Карлита – новым, особым видом наркотика, действующего через орган слуха и туманящего сознание получше многих известных зелий.

– Расслабьтесь, ваше величество, – проговорил Карлит. – Вы долго боролись, но теперь все кончено. К чему тратить понапрасну силы? Выпейте вина, обнимите женщину. Как знать, может, это последний ваш день на этом свете. Зачем проводить его в гневе и сожалениях? Все это пустое, сынок. Все пустое.

Яннем тяжело моргнул. Он не владел магией, но она на него, безусловно, действовала как на самого жалкого простолюдина. Он уперся руками в стол, задев носком сапога растянувшуюся у его ног шлюху – не со зла, просто напрочь забыл о ней и не заметил.

– Эта… магия… – выдавил Яннем. – Эта… ваша…

– У него очень сильная магия, – сказал Брайс. Он тоже с трудом ворочал языком, хотя мог бы уже и привыкнуть – Карлит не впервые одаривал его честью испытать на себе императорские чары. – Не пытайся с ним бороться. Он сильнее… всех.

– Слушайтесь младшего брата, юный король, – улыбнулся император. – Слушайтесь. И расслабьтесь.

– Эта ваша магия… и… сила… вы ее… недостойны, – с трудом выговорил Яннем и встал.

Карлит примерно представлял, чего ему это стоило, и испытал невольную вспышку уважения. Даже на пороге бездны этот парень продолжает бороться – это достойно восхищения. Яннем не сдался, вернее, сдался не сразу, как и его брат. Сильные мальчишки, вздорные, но сильные. Карлит вдруг отчаянно пожалел, что ни один из них не приходится ему сыном. Такими наследниками он мог бы гордиться… Хотя со временем все равно пришлось бы убить обоих. Уж слишком эта дурная кровь горяча.

– Сядьте, король Яннем. И пейте вино.

Яннем еще несколько секунд стоял, пошатываясь и вцепившись в столешницу. Край скатерти, судорожно стиснутый в его руках, пополз со стола, увлекая за собой тарелки с яствами. Пара кубков покатилась на пол. Шлюха, растянувшаяся у ног Яннема, скользнула рукой ему на пояс, запуская ладонь под рубашку. Зрачки Яннема расширились. Он слышал музыку, и вдыхал аромат, и знал, что скоро умрет – он слишком хорошо это знал. Лучшего момента нельзя было и представить. Карлит бросил взгляд на Брайса. Брайс едва заметно кивнул. По его лицу блуждала пьяная улыбка, левая рука крепко стискивала талию шлюхи, но правая лежала под столом и была готова.

– Иди к Дафне, милая, помоги. Видишь, одна она не справляется, – мягко сказал Карлит, отстраняя от себя шлюху и подталкивая ее к Яннему.

Обе женщины, как паучихи, обхватили юного короля руками и ногами, утягивая вниз. Яннем метнул панический взгляд на Карлита, но тот, уже не сдерживаясь, громко расхохотался. Бери, парень, бери, это мой прощальный подарок тебе, не держи зла. Император людей смеялся. Ему нравилось то, что он видел, и его не смущали волны холода, которые все не ослабевали. Они вовсе не ослабевали.

Но от кого император мог ждать здесь опасности? Он тщательно проверил их обоих. Видел их насквозь. Император Карлит был совершенно в себе уверен.

Яннем взглянул на Брайса и внезапно оцепенел. Возможно, подумалось Карлиту, он заметил, как тот подбрасывает яд в его кубок. Возможно, уловил на лице брата запоздалый стыд и мольбу о прощении. А может, что-то еще – Карлита это уже мало интересовало.

– Ну. Пей, – сказал он.

Яннем взял кубок, не отрывая глаз от лица Брайса. Брайс тоже взял кубок. Карлит присоединился к ним.

Они выпили одновременно, все трое, и была музыка, и женщины, и дурман, и власть, и холод.

Император Карлит II прожил еще два дня, и все два дня его постоянно, неотступно преследовал холод.

Крупная черная птица запорхнула на подоконник, разинула клюв и, взмахнув крыльями, громко каркнула. Ворона, подумал Брайс. Откуда здесь вороны? Весна же. Он слышал, что в Эл-Северин эти птицы прилетают только зимой – а еще перед кровавыми битвами, словно чуют скорую добычу и слетаются на запах крови. В Империи ходила примета, что вороны в теплое время года – это к войне. В Митриле не было такой поговорки, вероятно, потому, что в горах ворон можно увидеть когда угодно. А может, потому, что Митрил все время находился в войне: то с орками, то с внутренними мятежниками, то с Империей…

Брайс никогда не верил в приметы.

Он сел в постели и оглянулся на светловолосую эльфийку – ту самую, что встретила его в императорской купальне, развлекала следующие несколько недель и сопровождала на балу. Почему-то Брайс никак не мог запомнить ее имени. Он вообще плохо ориентировался в окружающем мире с той минуты, как ступил во дворец, но особенно – после того, как Карлит покопался в его мозгах. Это оказалось в некотором смысле даже хуже, чем карцер для магов в подземельях замка Бергмар. Брайс опасался, не сломало ли то грубое, изуверское вторжение что-то в самой основе его сути. Не сломало ли его самого.

И пришлось ждать неделями, чтобы узнать, так ли это на самом деле.

Он неслышно встал и оделся, поглядывая на спящую женщину. Хорошо бы наслать на нее сонное заклятие, но Брайсу не хотелось пока что применять магию – императорский дворец нашпигован защитными и отражающими барьерами, делающими почти любое магическое действие слишком заметным. А он не хотел привлекать к себе внимание. Поэтому просто убедился, что женщина спит, и тихо выскользнул за порог отведенных ему покоев.