– Когда я столкнулся со Зверем, луна была еще больше, – говорил капитан. – Волк?

Нервная усмешка разорвала застывшую тишину. Жак сплюнул наземь.

– Я видел волков и убил их немало, – продолжил Дюамель. – Не меньше тысячи. То был не волк. Просто бес во плоти. У него голова набекрень… Сперва я гадал – мне чудится или нет? На что Зверь косится? Так нет, не чудится… Как у совы голова повернута…

Я тут же ринулся к капитану, физически не дав ему совершить намеренное. Он обхватил свою голову руками, и ему с лихвой хватило бы сил зараз свернуть собственную шею. Когда я помешал сделать, что бы он ни намеревался выкинуть, раздался сиплый смех, под конец много больше напоминающий горестное стенание.

– Эта тварь не должна быть живой, – бормотал несчастный Жак, очевидно, утративший всякий рассудок.

* * *

Страшная ночь осталась позади, и я еще не знал, как страшен будет грядущий день. Мы просидели с капитаном на крыльце. Кроваво-красное солнце залило багряным светом небеса. Снег сделался румяным. Затишье, скверный предвестник беды, уже окружил этот дом. Жак все сидел, пялясь перед собой, так и не вымолвив больше ни слова. В те дни, когда я жил в том лагере, бок о бок с драгунами, мне правда было сложно представить, будто бы буду скучать по той грубой наглой манере Жака.

Под светом кровавого зарева я переступил порог их дома. Жак шел впереди. Он взошел по лестнице, не разуваясь и не снимая сюртука. Когда я остался один в гостиной на первом этаже и уже решил, что хуже дело уже не будет, за окном послышался шум прибывшего экипажа.

Мое любопытство на секунду остыло, а взгляд опасливо метнулся на лестницу. Пока я ждал, чтобы Дюамель, хозяин дома, спустился и встретил гостей, эти самые гости сами уже отворили дверь, зашли внутрь и, увидев меня, застыли на месте, даже не закрыв за собою.

Семейство Дюамель стояло в растерянности. Мадам Дюамель и двое детей – девушка постарше и вихрастый мальчонка. Они смотрели на меня, я на них. За спинами Дюамелей уныло скулил ветер.

– Граф Этьен Готье, – произнес я, чтобы нарушить тишину.

– Ах, точно, вы сын Оноре? Я Кристина, жена Жака, – представилась она. – Наши дети – Луиза и Ален.

Я поклонился. Алену было на вид около двенадцати, а его сестре, думаю, около двадцати или чуть больше. Их угрюмый вид вполне себе вязался с обстоятельствами. К тому же, если прочие семейства дрожали в страхе перед чудовищем из лесов, у семьи Дюамель был повод печалиться о горестях внутри семьи.

Жак не спустился. Сначала я подумал, что он спит, ибо эту ночь он провел без сна или в жутком состоянии полусна. Сам я клевал носом от холода, не раз и не два вздрагивая и пробуждаясь, не помня, когда начал засыпать. Слышал ли капитан, как его семья вернулась домой? Я хотел верить, что нет, что он попросту провалился в глубокий крепкий здоровый сон, так нужный для его личного спокойствия и спокойствия его домочадцев.

Мы сели в гостиной, пока по поручению мадам Дюамель служанка накрывала на стол.

– Прошу прощения, если вопрос мой покажется вам, мадам Дюамель, бестактным, но откуда вы вернулись в такую рань? – спросил я.

Это было слишком дерзко. Кристина своим взглядом дала понять, что вопрос мой и вправду был довольно непристойным.

– Благодарю за вашу заботу, граф, – холодно поклонилась она. – Вы правы, час и вправду ранний.

– Прошу прощения, мадам, я ни в коем случае не хотел испортить наше знакомство, – извинился я. – Меня мучает лишь один вопрос – не опасно ли вам с детьми гулять одной?

Либо мне очень хотелось в это верить, либо ее гнев в самом деле сменился на милость. Брови сделались менее хмурыми, и она глубоко вздохнула.

– Вы так добросердечны, граф, – произнесла она. – Вы, верно, клоните, что в лесах небезопасно? И лишь безумец не согласится с вами. Посему же спешу успокоить ваше доброе сердце – мы не были одни.

– Сколько людей вас сопровождает? – спросил я.

– Один, он наемник, – ответила Кристина.

– Вы в нем уверены?

– Вполне, – кивнула мадам Дюамель. – Хотя, признаться, когда я впервые его увидела, мне стало не по себе. Даже сейчас мурашки, как вспомню эти глаза.

Я замер.

– А что с его глазами? – спросил я, силясь совладать с дрожью в голосе.

– Вы, должно быть, в Святом Стефане видели и не такое, – ответила Кристина. – Вы когда-нибудь видели, чтобы глаза по рожденью были разными?

Стиснув зубы, я отвел взгляд, будто бы припоминая что-то.

– Лишь однажды, – ответил я.

– Жутко, не правда ли?

Я согласно кивнул.

– Я не был так предусмотрителен, как вы, мадам, – произнес я. – Вы не будете так любезны познакомить меня с этим наемником? Где он сейчас?

– Он здесь, в домике для слуг, – ответила Кристина. – Но, граф, у него довольно скверный характер. Не думаю, что это будет приятное знакомство для вас.

– Когда проклятье обрушилось на эти леса, мы не вправе рассчитывать исключительно на приятные встречи, – ответил я. – Мне просто хочется посмотреть, каков ваш наемник, сколько он берет с вас и как несет службу. С ваших слов я заключил, что он исправно охраняет вас и детей, но ведь платит ли ему Жак? Ну вот, так я и думал. Я лишь гость и не хочу тревожить вашего дорогого супруга такими мелочами.

Я встал с дивана и подошел к большим окнам, выходящим во двор. Средь белой пелены мягкого снега чернело строение.

– Он там? – спросил я, и голос чуть не подвел меня.

– Да, – ответила мадам Дюамель.

Я кивнул и отпрянул от окна. Решительность могла пошатнуться в любой момент, надо действовать быстро. И, как назло, буквально предо мной возникла служанка Дюамелей.

– Мадам, месье, завтрак готов, – доложила она.

– Спасибо, я не голоден, – позволив себе подобную грубость, я спешно покинул их дом.

Накинуть пальто попросту не было времени. Единственное, что как-то грело мое слабое горло – бордовый шерстяной шарф. Холодное дыхание вскоре стало жечь рот и нос. Когда я приблизился к домику, как и в прошлый раз, меня встретил оглушительный лай. Я застыл на месте, переводя дух. Клубы дыма срывались с моего рта. Кажется, этим вечером снова поднимется жар. Цепной косматый пес продолжал надрываться, зовя хозяина.

В доме послышался шум, дверь резко отворилась.

– Шкуру спущу, шавка! – огрызнулся хозяин, вышедший на крыльцо.

Когда он поднял взгляд, гора спала с плеч.

– Месье? – спросил он, видя мою