— Ну, надеюсь, какое-то время наше предприятие протянет без верховного руководства, на одних низовых управляющих.

— Почему это без управления⁈ Сейчас Архипу Сергеевичу кольцо выдам — и пусть остаётся на хозяйстве.

Так оно и случилось — наш, скорее всего, будущий главный бухгалтер стал первым родичем, получившим родовой перстень из рук главы рода, в присутствии и под аплодисменты почти всех дворян Смолевичского района.

Оставаться на вечере до конца я не мог — поезд на Минск ждать не будет. Вызванный через ресторанного распорядителя извозчик довёз меня до вокзала, пусть тут идти пятнадцать минут, но — невместно. Там уже почти родной ночной на Могилёв со знакомым проводником, в Могилёве — ждущий меня фургон. В общем — нормально организованная поездка, я перед началом занятий успел и в душ сходить, и в столовую забежать.

[1] В привязке к нашему миру — между 1-й и 2-й Прибрежными улицами вдоль улицы Советской. У нас эта речка имеет ширину где-то метр и глубину по колено, причём жарким летом это колено некрупной собаки, но в 1980-е ещё сохранялись ранее построенные для хозяйственных нужд мостки, а старожилы помнили, как она затапливала огороды — это при высоте берега над современным урезом воды метра два с половиной.

Глава 24

Опять потянулась учёба, обычные пары и факультативы, что я навешал на себя. На практикуме по развитию дара (теоретические часы по этой дисциплине как-то незаметно сошли на нет) Пётр Игнатьевич, как и обещал, давал упор на кристаллы — в магическом понимании термина в первую очередь. И на дом задавал изучать работы по кристаллографии, геммологии и, внезапно, геологии. Я в ответ грузил его дедовскими знаниями о кристаллической структуре металлов. С подачи господина Весёлкина,[1] я пересмотрел тот мешочек растительных макров, которые «прослушивал» ещё в начале лета и который каким-то чудом сохранился в одном из кофров автофургона. К моему удивлению, два вроде как «патронных» дали отклик! Я смог определить только стихию — Свет, а преподаватель сказал, что они подойдут для изготовления светильников. Дед тут же обозвал их «запасными лампочками для фар». А тот, отклик которого казался смутно знакомым, оказался заготовкой под преобразователь магической энергии в электричество. В общем, знания и навыки росли и углублялись буквально на глазах.

Ещё Весёлкина восхитила идея работы с металлическим порошком для формирования или восстановления деталей — оказывается, до такой простой идеи или никто не додумался, или все хранили метод в секрете. «Серебряная» и «золотая» краски тоже понравились, тогда я, с подачи деда, подбросил идею сделать краску-металлик произвольного цвета с металлическим блеском за счёт алюминиевых чешуек. По словам деда, там требовалось очешуительное количество опытов, и первые вменяемого качества образцы краски в его мире требовали нанесения дикого количества слоёв, порядка полусотни, с просушкой и полировкой каждого, что делало удовольствие сильно дорогим. Конечно, в нашем мире магия, возможно, могла упростить процесс, но в любом случае: мне одному для разработки понадобились бы годы, а здесь студенты за пару лет могут справиться, если повезёт.

Когда же Пётр Игнатьевич случайно стал свидетелем моего небольшого «хулиганства», а я сыпал из горсти металлическую пыль тонкой струйкой на стол, вынув затем из получившейся кучки металлический брелочек, то вообще пришёл в восторг. По его словам — это чуть ли не идеальное упражнение на тонкое управление потоками, которое позволит просто взлететь в развитии мелких периферийных каналов, контроля и уровней в целом. Так что сейчас металлисты на практике либо дробили всякого рода металлолом в порошок со строго заданными (в учебных целях) размером и формой зёрен, либо лепили из порошка всякое разное, от игрушечных солдатиков и бижутерии до явно каких-то заказов в интересах различных кафедр академии. Причём дробили в основном первые и вторые курсы, а лепили со второго по четвёртый. У выпускников позже появилось ещё более заковыристое упражнение: дробление сплавов на порошки чистых металлов, то есть — с разделением в процессе. Если учесть, что сплав — это не механическая смесь металлов, а твёрдый раствор одного в другом — без взятого второго барьера там ловить, пожалуй, нечего.

За неделю трижды ездил в Могилёв, один раз — в лабораторию и дважды — на свидания с Машей, одно из которых прошло в театре (не спрашивайте про игру актёров, я её не видел), а второе закончилось в гостях у Мурлыкиных. Пообщался с девочками, включая Мявекулу, которой подарил воланчик для бадминтона с приделанной к нему верёвочкой, что торчала из-под перьевой «юбочки» наподобие мышиного хвоста. Изготовленная по подсказке деда игрушка на какое-то время полностью завладела вниманием мелкой проказницы. Кошка тоже активно играла с ней. Глядя, как Василиса развлекается с питомцем, невольно озвучил мысль деда:

— Сёстры по разуму…

Ириска хихикнула, Екатерина Сергеевна вздохнула:

— Когда уже она повзрослеет?

— Уже взрослеет, — уверил я, при этом мы с Ирой не сговариваясь посмотрели на коробку эклеров, которую Василиса совершенно внезапно выставила на общий стол, а не утащила в нору.

А на выходных опять пришлось ехать в Минск — канцелярия Великого князя на удивление быстро «переварила» поданный пакет документов с заявкой на строительство портального комплекса, обязательной частью которого был предварительный договор со строителями, и выдала свою пачку бумаг с разрешением на выкуп кабинетных земель, находящихся в аренде. Точнее, в сам Минск мне лично являться было не нужно — все документы отдали поверенному, мне нужно только подписать их и заверить отпечатком перстня главы рода. Это радовало, поскольку позволяло отработать свою часть на выходных и не отпрашиваться с занятий. Ещё порадовала сумма выкупных платежей — считали по балансовой стоимости, как неудобья, да ещё и зачли ранее внесённые арендные платежи, плюс ещё Сребренников какие-то скидки и преференции выбил — надо будет изучить внимательнее и выплатить премиальные исходя из суммы экономии. Короче говоря, выкуп всего куска земли, который мне переуступил граф