заключил её в объятия. Потом поднял её на руки, понёс к постели и лёг на её задыхающуюся от страсти грудь. Не в силах унять охватившую его дрожь, он вошёл в неё, не раздевшись и не сняв с неё платья. Она застонала от неги, и неожиданный оргазм потряс их молодые тела.

— Я люблю тебя, Яна, — произнёс он, лёжа на боку возле неё.

— Илюша, это ещё не всё, — с трудом вымолвила она.

Он приподнялся на правой руке и посмотрел ей в глаза. Она не отрывала взгляда от потолка, словно искала на нём нужные ей слова.

— Ты что-то хочешь сказать?

— Помнишь Шереметьево перед отлётом. Мы стояли и прощались, а папа беспокоился и звал меня. Тогда я уже знала, что беременна, и так и не решилась сказать тебе об этом. Я родила девочку в больнице в Петах-Тикве.

— Она моя дочь? — спросил он, понимая, какой будет ответ.

— Да, конечно, — вздохнула она, словно освобождаясь от тяжелого груза, сдавливающего ей грудь.

— Я хочу её видеть, Яна.

Она села на край постели и повернула голову к нему.

— Завтра утром я отведу её в садик, и ты подъедешь туда. Дай мне листок бумаги. Я напишу тебе адрес.

— У меня есть карта Тель-Авива, покажи мне по ней.

Он вскочил, достал из тумбочки карту и протянул её Яне. Она развернула её и быстро нашла улицу в Рамат-Гане.

— Вот здесь её детский сад. Подъезжай туда часам к десяти. Я буду ждать. Возьми такси.

— Хорошо, любимая.

Он подошёл к ней и расстегнул пуговицу у неё на груди. Она легким движением отстранила его руку и сняла платье. Он завороженно смотрел, как она разделась и обнажённой опустилась на постель. Он освободился от гипноза, сорвал с себя одежду и лёг на неё.

Потом, после безумства страсти, они лежали, обнявшись и прижимаясь друг к другу, удовлетворённые любовью.

— Скажу сегодня Натану, что ухожу от него. Я не умею лгать. После того, что произошло сегодня, я уже не смогу быть с ним.

— Но в Израиле развод даёт раввинат.

— Представь себе, у меня будут для этого все основания. Мы уже три года живём с мужем и у нас не получается родить ребёнка. Для религиозного суда продолжение еврейского рода — одна из самых важных обязанностей. Для них отсутствие детей в семье — сильный аргумент и нас разведут.

— А Натан? Он согласится?

— Натан меня любит. Ему будет очень тяжело. Но у нас нет другого выхода.

Яна поднялась с постели, не стесняясь своей великолепной наготы. После того, что случилось, и её окончательного решения она обрела уверенность в себе и уже ничего не боялась. Она подобрала с пола платье и нижнюю одежду и быстро оделась.

— Мне пора возвращаться. Проводи меня, — сказала она спокойным уверенным голосом.

Он молча оделся, привёл себя в порядок, и они вышли из номера. На улице Бен-Иегуда им удалось быстро поймать такси. Яна поцеловала его, назвала водителю свой адрес и села в кресло возле него. «Мерседес» тронулся и вскоре скрылся в полутьме слабо освещённой улицы.

2

Яна расплатилась с таксистом и направилась к подъезду дома. Всю дорогу она думала о предстоящем разговоре с мужем и была готова к нему, но, поднимаясь по лестнице, вдруг опять разволновалась. Она нажала на кнопку звонка, и Натан открыл дверь.

— А я тебя заждался, — выпалил он. — Ну, как было?

— Натан, мне нужно с тобой поговорить. Сядь, пожалуйста.

— Ладно, я сяду. Ты тоже. Что случилось, Яна?

— Я очень хорошо к тебе отношусь, Натан. Ты добрый, интеллигентный человек, замечательный отец моей дочери. Я никогда не скрывала, что уважаю и ценю тебя, как друга, но не люблю и не смогу полюбить, потому что сердце моё принадлежит другому мужчине. Он отец Анны. Я тебе о нём рассказывала.

— Да, я помню. Он музыкант.

— Пианист, очень талантливый.

— Ты сегодня встречалась с ним? — спросил Натан.

— Да, я была у него. Оказалось, он всё ещё любит меня.

— Яна, зачем в таком случае ты согласилась выйти за меня? Знаешь, как мне больно это слышать?

— Прости меня, я очень виновата перед тобой. Я просто поверила в тебя и не думала, что когда-нибудь увижусь с ним ещё раз. Ты понимаешь, он не хотел эмигрировать. Тогда уже он был знаменитым пианистом и в Советском Союзе, и в Европе, и благодаря своей профессии мог бы жить в любой стране мира. И я думала, что больше никогда с ним не увижусь.

— Ты с ним спала?

Натан сидел напротив неё бледный и поникший, и она чувствовала, что спокойствие даётся ему с большим трудом.

— Да, не буду тебя обманывать. После этого у меня больше не получится быть с тобой. Я решила уйти и просить у тебя развода.

— Яна, не торопись, подумай ещё. Мне нелегко с этим мириться, но я справлюсь. Ведь я тебя люблю. Он, наверное, женат?

— Да. Но не в нём дело. Нам так и не удалось родить нашего ребёнка. Ты молодой и интересный мужчина, и, я уверена, найдёшь себе девушку, которая тебя полюбит. У тебя ещё вся жизнь впереди.

— Он тоже собирается разводиться?

— Я не знаю. У него есть сын и пусть он сам принимает решение. Мне сейчас важно только одно — он любит меня.

— Представь себе, Яна, его жизнь. Многомесячные гастроли, поездки по всему миру, успех и увлечение женщинами, падкими на деньги и славу. Ревность и страдание — вот, что тебя ждёт.

— Ты его не знаешь, он не такой, он очень хороший человек.

— Я понимаю твоё состояние. Сейчас я уеду к родителям и поживу у них. А когда ты успокоишься, мы встретимся и ещё раз всё обсудим.

Натан снял с антресоли чемодан, открыл платяной шкаф и стал доставать оттуда одежду и обувь. Он уложил вещи в чемодан, зашёл в детскую, чтобы взглянуть на спящую девочку, и молча вышел из квартиры.

Утром Яна разбудила Аннушку и собрала её в детский сад. Она посадила её в машину, отвезла девочку, передала воспитателю и помчалась на работу. Элинор, сотрудница с иссиня-чёрными курчавыми волосами и шикарной фигурой, блеснув в её сторону взглядом, спросила:

— Ты какая-то бледная. Что-то случилось?

— Ничего серьёзного. Просто не выспалась.

— Вчера шеф интересовался проектом в Герцлии.

— Спасибо. Я с ним поговорю. Как твой бойфренд? Он, по-моему, серьёзный парень.

— Хочет познакомить меня с родителями.

— Ого, это хороший признак.

Через полтора часа Яна поднялась. Шеф, как правило, по утрам уезжал на совещания в