в Италии пришли в… критическое положение… (Герман) хотел приобрести себе… великую славу за то, что, покорив Италию, он вернул ее под власть императора. Прежде всего (так как у него давно уже умерла жена, по имени Пассара) он взял себе в законные жены Матазунту, дочь Амалазунты и внучку Теодориха, так как Витигис уже умер. Он надеялся, что если вместе с ним при войске будет она в качестве его жены, то готы естественно постыдятся поднять оружие против нее в память владычества Теодориха и Аталариха. Затем, тратя большие деньги, полученные от императора, и не щадя никаких личных средств, он неожиданно для всех собрал в самое короткое время большое войско из очень воинственных людей… Готы отчасти испугались, отчасти почувствовали себя в безвыходном положении, если им придется воевать с потомством Теодориха. И римские воины, которые принуждены были против воли быть в рядах готов, отправив к Герману посла, велели дать ему знать, что, как только они увидят, что он явился в Италию и что его войско стало там лагерем, они без промедления всеми средствами постараются соединиться с ними. Ободренные всем этим, воины императора в Равенне, а также и в других городах, которые еще удалось им удержать в своей власти, воспрянули надеждами, почувствовали новую силу и решили со всей тщательностью охранять эти места для императора». Однако перед походом, задержанным неожиданным вторжением славян, Герман умер. Небольшие отряды повели другие вожди, навстречу которым Тотила отправился с Сицилии, а главнокомандующим с диктаторскими полномочиями, большим войском и деньгами стал уже известный читателю евнух Нарсес. Пока он неспешно продвигался к месту назначения, флот Тотилы разорил Керкиру и окрестности Додоны (рубеж весны и лета 551 г.). Другая часть готского флота, 47 кораблей, при поддержке сухопутных сил блокировала Анкону (она находится почти на таком же расстоянии от Аримина, как и Равенна, только в противоположную сторону). Из Равенны вызвали стоявший в Салоне византийский флот (38 кораблей), присоединили к нему еще 12 равеннских кораблей и дали врагу бой под Сенигаллией, недалеко от Анконы.

Приведем сделанное Прокопием описание: «Этот морской бой был очень ожесточенным и подобен сухопутному. Выстроив корабли в одну линию к носу с неприятельскими, они посылали друг в друга стрелы и копья; те же из них, которые стремились к славе и доблести, оказавшись близко один от другого, когда корабли касались друг друга, бок о бок палубами, вступали в рукопашный бой, сражаясь мечами и копьями, как в пешем бою на суше. Таково было начало этого боя. Но затем варвары, вследствие неумения вести морской бой, продолжали это сражение в полном беспорядке. Одни из них стояли на таком далеком расстоянии одни от других, что давали врагам возможность нападать на них поодиночке, другие же, сбившись в густую кучу, в такой тесноте кораблей мешали друг другу. Можно было бы подумать, что на корабли накинута какая-то сетка из снастей. Варвары не могли ни стрел пускать в своих врагов, находящихся на известном расстоянии, – а если и пускали, то с опозданием и с большим трудом, ни действовать мечами и копьями, когда они были близко. Среди них были ужасный крик и толкотня, они все время сталкивались друг с другом и вновь шестами отталкивались один от другого в полном беспорядке. Они то стягивали фронт, поставив крайне плотно корабли, то расходились на далекое расстояние друг от друга, и в том и в другом случае с вредом для себя. Каждый из них обращался с словами побуждения к близстоящим, с криком и воплями, не с тем, чтобы побудить их идти на врагов, но для того, чтобы заставить их самих держать правильные дистанции друг от друга. Сами себе создав затруднения вследствие такого бестолкового образа действий, они были главнейшей причиной той победы, которую враги одержали над ними. Наоборот, римляне храбро вели бой и искусно руководили морским сражением. Они расположили корабли носами против врагов; они не отходили далеко друг от друга и, конечно, не сходились ближе, чем это было нужно; у них были неизменные, правильно размеренные дистанции между кораблями. Если они видели, что неприятельский корабль отделяется от других, они нападали на него и топили без труда; если они видели, что некоторые из врагов где-либо столпились, то они посылали туда тучи стрел; нападая на находящихся в таком беспорядке и в смущении от собственного столь им вредящего беспорядка, они избивали их в рукопашном бою. У варваров опустились руки благодаря такому несчастному повороту судьбы и совершаемым одна за другой ошибкам в сражении; они не знали, как им вести сражение; они не могли ни продолжать морской бой, ни тем более сражаться, стоя на палубах, как в пешей битве на суше; бросив сражение, они стояли в бездействии перед лицом опасности, предоставив все на произвол судьбы. Поэтому готы обратились в позорное бегство в полном беспорядке и уже не вспоминали ни о доблести, ни о приличном отступлений, ни о чем-либо другом, что могло бы принести им спасение, но по большей части поодиночке в полной беспомощности попали в середину врагов. Немногие из них бежали на одиннадцати кораблях и, скрывшись от преследования, спаслись, все же остальные остались в руках врагов. Многих из них римляне тут же убили, многих других уничтожили, потопив вместе с кораблями. Из начальников готов Гундульф бежал, ускользнув с одиннадцатью кораблями, другого (Гибала. – Е.С.) римляне взяли живым в плен. Затем воины готов, высадившись на берег с этих кораблей, тотчас их сожгли, чтобы они не попали в руки врагов, а сами пешком отправились в лагерь к войску, которое осаждало Анкону. Передав там все, что произошло, они прямым путем вместе с остальными отступили, оставив лагерь врагам, и сломя голову с великим шумом и смятением бежали в город Ауксим, находившийся поблизости. Немного спустя римляне пришли в Анкону и нашли лагерь врагов пустым. Доставив гарнизону продовольствие, они отплыли оттуда. Валериан вернулся в Равенну, а Иоанн возвратился в Салоны. Эта битва сильно подорвала и самомнение и силу Тотилы и готов». Также на Сицилии византийцы нанесли готам сильное поражение. Немногочисленные союзники остготов, а также многочисленные византийские перебежчики начали, как говорится, держать нос по ветру, исходя из той премудрости, что вовремя предать – это не предать, а предвидеть. Франки вторглись и заняли много земель в Венетии; готам пришлось с этим смириться, византийцы начали переговоры. В это время Тотила провел смелую диверсию, захватив Сардинию и Корсику; пришедшие на выручку византийцы были биты так сильно, что еле спаслись бегством в Карфаген. Правда, византийцы смогли разблокировать Кротон.

Тем временем до Италии дошел-таки евнух Нарсес, ведя целую орду – византийских воинов, фракийцев и иллирийцев, а также более 5500 лангобардов, более 3000 герулов, гуннов, не менее 400 персов. Продвижение Нарсеса к Равенне замедлили франки – оккупанты Венетии, под предлогом, что в войске евнуха идут их злейшие враги – лангобарды. Вместе с тем Тотила послал отряд Тейи встретить Нарсеса под Вероной: готы выстроили целую оборонительную линию с рвами, кольями и волчьими ямами. Но хитрец всех обманул, проведя войско к Равенне по побережью Адриатического моря: «Иоанн, <племянник> Виталиана, хорошо знавший эти места, предложил ему (Нарсесу) со всем войском идти по прибрежной дороге, где… жители были подчинены римлянам, и велел следовать за собой нескольким судам и большому числу легких барок. Всякий раз, когда войско подойдет к устьям рек, то,