города, опустошали поля, уводили рабочих волов и тащили все беспрепятственно, так что и сам Нарзес мог наблюдать происходившее, сидя в высоком помещении, откуда открывался вид на равнину. Он, считая позорным и неблагородным не защищаться при подобных обстоятельствах, быстро вышел из города, вскочив на коня, послушного и быстрого, который не только мог должным образом прыгать и скакать, но был обучен атакам и отступлениям, приказал следовать за собой и теми из своей свиты, которые имели хоть какой-нибудь опыт в военном деле. Они (их было около 300 человек), вскочив на лошадей, последовали за ним и бросились прямо на врагов. Те, увидев их выход, уже не бродили рассеянно и, думаю, уже не заботились о добыче, а собрались все в одно место, конные и пешие, и построились в фалангу, не очень глубокую (как возможно было ее построить, когда их было немного). Отряды же всадников окружали пеших, сомкнутых и прикрытых щитами. Когда римляне приблизились на расстояние полета стрелы, то признали совершенно бесполезным вступать в рукопашный бой с врагами, выстроенными в боевой порядок, и пытались, гарцуя на лошадях, стрельбой из луков и метанием копий расстроить первый ряд врагов и разорвать густоту их боевого порядка. Но те, хорошо защищаясь щитами, стояли твердо и непоколебимо, отнюдь не нарушая непрерывности строя. Когда же достигли густого леса, то использовали деревья как укрытия и там оборонялись метанием копий, которые на их языке назывались ангонами. Когда они [враги], таким образом, не потерпели никакого ущерба, он [Нарзес] применил некую варварскую военную уловку, особенно употребляемую гуннами: приказал своим, повернув назад, беспорядочно отступать, как будто они охвачены паникой и бегут, и тем завлечь варваров как можно дальше от леса на равнину. А он уже позаботится об остальном. И они сделали так и побежали. Франки же, обманутые притворным бегством и вообразив, что паника настоящая, тотчас беззаботно нарушают фалангу и, выскочив из леса, начинают их преследовать. Первыми вылетают всадники, а за ними следуют сильнейшие и быстрейшие из пеших и все, не щадя себя, несутся, чтобы поскорее захватить самого Нарзеса и с малой затратой сил положить желанный конец войне. Так они, забыв о всяком порядке, беспорядочно и без всяких предосторожностей неслись вперед, радуясь и обольщая себя надеждой; римляне же, бросив поводья, бежали все дальше. Можно было сказать, что они бежали, действительно объятые паникой. Когда же варвары оказались рассеянными по равнине и удалены от леса на значительное расстояние, тогда внезапно, по сигналу, данному Нарзесом, римляне, повернув лошадей, бросились на своих преследователей и начали гнать назад беспощадно и истреблять приведенных в замешательство неожиданностью. Так бегство превратилось в преследование. Конные варвары, поняв нависшую над ними опасность, поспешно бежали снова в лес, в свой лагерь и к своей радости спаслись. Пешие же бесславно истреблялись, не будучи в состоянии даже протянуть руку для своей защиты, подавленные внезапной переменой обстановки и как бы обезумевшие. Итак, все полегли разбросанно, подобно стаду свиней или овец, изрубленных жалким образом. Когда таким образом были убиты свыше 900 храбрейших людей, остальные отступили и вернулись к своим вождям, считая, что они отнюдь не будут в безопасности, прежде чем они не присоединятся к остальному войску. Нарзес же, вернувшись в Равенну и устроив там все наилучшим образом, перешел в Рим и перезимовал там».

За это время готы ясно поняли, что франки никакого королевства им не возродят, но сами станут хозяевами Италии; готская знать во главе с братом Тейи Алигерном потянулась к византийцам, и Нарсес (еще находясь в Равенне) ловко использовал их для умиротворения готов; франки и алеманны прошли на юг Италии, «…кровью орошали святыни и оскверняли посевы, так что везде были разбросаны непогребенные трупы».

Роковым для франков стало решение разделиться – Левтарис повел из Италии большой обоз с награбленным добром и пленниками, был атакован византийцами при Пизавре и с большими потерями добрался до занятой франками Венетии, где, однако же, вся орда вместе с вождем стала жертвой чумы. Орду Бутилина (якобы он остался в Италии, так как готы посулили ему избрание своим королем) Нарсес, не вступая с ней в генеральное сражение, морил под Римом – варвары страдали от летней жары, болезней и недостатка провианта. Франки грабили местное население, вызывая к себе всеобщую ненависть. Наконец, осенью 554 г. Нарсес разбил врага при Казилине, фактически повторив свой маневр, которым он разбил Тотилу при Буста галлорум: выстроил свое 18-тысячное войско полумесяцем, поместил на фланги конных стрелков и спрятал резерв. Варвары в количестве 30 тысяч, как обычно, ударили в центр (это типичная для германских племен тактика, «удар кабана», она же – «рыло свиньи», предназначенная для противодействия другому германскому строю – «стене щитов»), завязли и получили окружение и удар в спину; герулы их вовремя предали, перейдя к византийцам, и все войско франков было истреблено. Победоносное войско вернулось в Рим; Агафий с неодобрением пишет, что «…недоставало немногого, я думаю, по их безрассудству, чтобы они променяли шлемы и щиты на винные амфоры и барбитоны». Нарсес усовестил их, ибо предстояло еще одолеть 7000 готов под командой Рагнариса, засевших в Калепсе (Компсе). Осада шла всю зиму 554—555 гг. Наконец, готам стало невмоготу. На переговорах варварский вождь предательски выстрелили в Нарсеса, но не попал, зато сам был изрешечен стрелами византийцев. Получив от Нарсеса твердое слово, готы сдались. После этого был «зачищен» север Италии как от готов, так и от части франков. Впрочем, такие города, как Милан, Верона и Брешия, еще какое-то время оставались под властью готов (до 558 г. или чуть дольше). В 565 г. из Венетия были изгнаны последние франки. Завоевание Италии Византией было завершено. Оставалось решить, как быть с этим «приданым». Историк М.В. Левченко справедливо писал о том, какую Италию получила Византия в VI в.: «Италия, пережившая ужасы 20-летней войны и связанного с ней голода и мора, перешла под власть Византии в виде разоренной и обезлюдевшей страны. Крупнейшие города, как Неаполь, Милан, Рим, лишились большей части своего населения… Утратив не менее половины своего населения, страна в большей своей части оставалась необработанной и кроме того должна была выносить налоговый гнет и вымогательства византийских агентов фиска».

Истинным монументом «нового старого» порядка стала знаменитая Прагматическая санкция от 13 августа 554 г. Ею было введено раздельное военное и гражданское управление Италией (хотя временно единым главой администрации был объявлен Нарсес); страна была поделена на военные округа, которыми начальствовали дуксы, впоследствии эволюционировавшие в практически самовластных герцогов. Она восстанавливала крупное землевладение, возвращала латифундистам отторгнутые у них имения, стада, рабов и т.д. (особенно был характерен наплыв бывших хозяев, некогда эмигрировавших в Константинополь и теперь жаждавших вернуть свое достояние). Все готы, не приспособившиеся к военной или гражданской службе, стали «безземельными». Все сделки, заключенные с правления «тирана» Тотилы с его сторонниками, объявлены недействительными, как заключенные под страхом насилия. Дети от смешанных браков рабов и свободных обращались в рабов. Имущество, отторгнутое у Церкви господствовавшего вероисповедания, возвращалось, а заодно (чуть позже) ей было передано и все арианское; как пишет Агнелл: «Император Юстиниан, придерживающийся истинной веры, все имущество готов уступил этой церкви и велел им владеть блаженному епископу Агнеллу; и не только то, чем они владели в городах, но и в пригородных виллах и даже в деревеньках, и храмы, и алтари, рабов и рабынь и все, что могло иметь отношение к их языческому культу и обычаям, – все