– С чего бы это?! – возмутился Гурецкий. – У вас ничего нет. Одни домыслы и женские фантазии. Устроили тут «Санта-Барбару»…

– Вы мне не нравитесь, Андрей, – тихо сказала Беликова, – очень не нравитесь. Я наводила о вас справки. Говорят, вы хороший сыщик… Может быть. Но я не люблю людей, которые бьют задержанных. Они ведь не могут дать сдачи… И уж тем более я не люблю людей, для которых цель оправдывает средства. Если вы не подадите рапорт завтра же, я найду способ разжечь такой скандал, после которого вы займете место Бортко. Верите, что я могу это сделать? Так что уходите сами… Пока я не передумала и не помогла вам…

Она выждала паузу, ожидая возражений. Гурецкий угрюмо молчал. Беликова удовлетворенно кивнула и не торопясь пошла прочь…

В отделе ее встретил Григорьев:

– Звонил Алексеев, из Василеостровского, просил перезвонить.

– Хорошо, – покорно сказала она и под пристальным взглядом нависшего над ней начальника набрала номер: – Саша? Беликова беспокоит…

– Екатерина Юрьевна! – завопили в трубке. – С меня пузырь! Даже два! Ваша информация подтвердилась. И машину эту черную свидетели видели, и фоторобот со слов ваших девочек составили. Уже раздали ориентировки… Тут такой кипеж идет – с ума можно сойти… Дело дошло до самых верхов, все рвут и мечут… Генералы меня уже одними папахами закидали… У вас случайно еще чего-нибудь нет? По маньяку?

– Ты хочешь, чтоб я тебе его фамилию и адрес дала? – усмехнулась Беликова. – Тут уже не пузырем, а ящиком коньяку пованивает… Ладно, слушай. Он – бывший офицер. Скорее всего – боевой офицер. Бывал в командировках. Страдает психическим расстройством. Не исключено, что лечился. Не исключено, что после контузии или ранения… Машину можешь не искать, скорее всего, он ее уже бросил. Пока все.

– С ума сойти, – сказал Алексеев, – я даже не спрашиваю, откуда у вас эта информация… Спасибо! Кстати, узнал я про этого писателя… Ну, того, что с вами был. Смолякова. Да, действительно числился в нашем РУВД… Надо же, а я и не знал… Аж за честь района приятно…

– А почему «числился»?

– Так он по спортивной линии, – пояснил Алексеев, – кажется, от «Динамо». Милицию на соревнованиях представлял. В РУВД его никто из «стариков» даже не видел. Не меньше моего удивлялись, что такие люди у нас работали. А начальник отдела кадров что-то темнит… Но да бес с ним, с начальником. Мне на сегодня уже всяких начальников с головой хватило… Побегу я. Дел много. Спасибо вам!..

Беликова положила трубку и задумчиво посмотрела на Григорьева.

– Екатерина Юрьевна, – вкрадчиво сказал он, – позвольте полюбопытствовать: вы уже с больничного вышли али еще болеть изволите?..

– Что? – очнулась от размышлений Беликова. – А-а… Болею, Максимушка, болею… С каждым днем все хуже и хуже…

– Представляю, что будет, когда выздоровеете, – вздохнул Григорьев.

– Максим, – перебила его Беликова, – а разве может такое быть, чтобы человек числился в милиции, причем в конкретном учреждении, но не работал там в действительности и дня?

– Вполне. – Григорьев уже перестал удивляться неожиданностям ее вопросов. – Это настоящая беда для некоторых отделов. Когда я еще «на земле» работал, у оперов в отделе штат был в девять человек, а реально крутились вшестером. Еще трое – мертвые души, а территорию за них опера между собой делили. Это могут быть спортсмены, выступающие за честь родной милиции и едва ли помнящие, к каким службам причислены. Ребята из «спецслужб». Для друзей и родственников он какой-нибудь «статист НИИ», а пенсия ему за выслугу и прочее начисляется по нашей линии… Много вариантов, все и не упомнишь. Не знаю, как сейчас, а раньше это было очень распространено… А чем вы болеете, если не секрет?

– Давление, голубчик, – рассеянно отозвалась Беликова, – двести двадцать на сто… По крайней мере таким было, когда я его в последний раз измеряла… Дня три назад… А почему ты спрашиваешь?

– Звонили из психлечебницы, – выразительно посмотрел на нее Григорьев, – некто – Мартенсон… Очень интересовался вашей персоной…

– Что ж ты молчишь?! – рявкнула на него Беликова. – А ну брысь из кабинета – не мешай работать!

– Вообще-то я начальник отдела, – робко напомнил Григорьев, – некоторые даже называют меня подполковником… Вы меня помните, Екатерина Юрьевна? Ну-ка, скажите, какой сейчас год? На каком дереве шишки растут?

– Сейчас на тебе вырастут, – с угрозой посмотрела на него Беликова, – ну, пожалуйста, Максим, не мешай… У меня дела.

– А я чем здесь занимаюсь? – обиженно пробормотал Григорьев. – Может быть, это я болею? И мне только кажется, что я начальник отдела? Ибо реальность жестоко разочаровывает… Все-все, ухожу…

Он счел за благо ретироваться, а Беликова вновь взяла телефонную трубку:

– Могу я услышать господина Мартенсона?

– Слушаю, – раздался взволнованный голос врача.

– Альберт Карлович, это Беликова беспокоит. Вы просили меня позвонить. Что-то случилось?

– Случилось?! – возмущенно возопил в трубку Мартенсон. – Случилось то, что я, честный человек, вынужден пользоваться связями, как последний пройдоха, чтобы установить всего-навсего истину! Истину, вы понимаете?!

– Успокойтесь, Альберт Карлович, – попросила Беликова, – чем я могу вам помочь?

– Вы – единственный знакомый мне милиционер… милиционерша… э-э… сотрудник милиции, – пояснил Мартенсон, – нет, раньше у меня были приятели-юристы, но они прожили жизнь столь стремительную, что я не успел постареть, как остался один… Я не знаю, к кому обратиться, а дело столь возмутительное, что я счел, что не буду выглядеть нескромным, если попрошу вас об ответной услуге. В конце концов речь ведь идет о ваших коллегах. Точнее – об их возмутительном равнодушии, преступной халатности, увиливании от своих прямых обязанностей…

– Да что же у вас в конце концов случилось? – не выдержала этого бесконечного вступления Беликова.

– Моего лучшего сотрудника сбила машина! – выпалил Мартенсон так сердито, словно в этом ДТП была виновата непосредственно Беликова. – Множественные переломы, черепно-мозговая, поврежден позвоночник! Человек только чудом остался жив! Но вряд ли он обрадуется такой жизни, когда придет в себя…

– Это трагедия, – согласилась Беликова, – но я все равно не понимаю, чем могу помочь?

– А кто будет теперь его поить-кормить-покупать лекарства? – ехидно осведомился Мартенсон. – Государство на пенсию по инвалидности?! Благодарю покорно, но пусть сами живут на эту шутку… Необходимо найти водителя! – твердо закончил он, словно отдавая приказ. – Пусть эта сволочь теперь кормит из тюрьмы приличного человека!

– Так водитель скрылся с места происшествия?

– А я вам о чем битый час толкую?! – непритворно возмутился Мартенсон. – Сбежал! И кого теперь винить?! Мистера Форда, будь он трижды неладен!

– Сбил «форд»? – уточнила Беликова.

– Какой «форд»? Почему «форд»? – забеспокоился Мартенсон. – Нет, «форд» у меня… Его сбила черная «копейка»… Нет-нет, я не говорю, что Роме было