Августовская гроза обошла его стороной. Доктор юридических наук генерал-лейтенант Дьяков стал первым начальником академии ФСБ, она с Ленинградского проспекта переехала на Мичуринский…

Через комиссию прошло множество чекистов, чью судьбу Степашин должен был решить. И монбланы документов. В том числе оперативное дело Ельцина. Записи его бесед, материалы наружного наблюдения за президентом России… Три-четыре раза в неделю Степашин встречался с Борисом Николаевичем. Обо всем его информировал. Ельцин его напутствовал:

– Вы там поаккуратней.

– Ну, Борис Николаевич, вы меня за кого держите! – обижался Степашин.

– Поаккуратней, потому что костяк службы надо сохранить.

23 октября 1991 года итоги работы комиссии Степашин доложил и Ельцину, и Горбачеву. Вот тогда познакомился с Михаилом Сергеевичем. У него в кремлевском кабинете сидели. Он все удивлялся:

– Надо же…

В выводах комиссии Степашина говорилось:

«КГБ СССР стал самостоятельной политической силой с собственными интересами и объективно превратился в надгосударственный институт… Вседозволенность и полное отсутствие контроля привели к кому, что органами государственной безопасности в нарушение собственных инструкций, не говоря уже о действующем законодательстве, проводились оперативно-технические мероприятия в отношении целого ряда государственных и общественных деятелей задолго до попытки государственного переворота.

Так, с 1989 года велось наружное наблюдение за народными депутатами Т. Гдляном, Н. Ивановым, Б. Ельциным, практически за всеми лидерами межрегиональной депутатской группы. Прослушивались телефонные разговоры… В последующем были поставлены на прослушивание телефоны ряда народных депутатов РСФСР… У многих из них была установлена подслушивающая аппаратура в квартирах, прослушивание велось на дачах, в местах отдыха… Руководством КГБ СССР давались указания о проведении мероприятий „провокационного характера“ в отношении тех или иных лиц с целью их дискредитации».

Сергей Степашин:

– Мой доклад депутатам сделали закрытым, это была инициатива Ельцина, и Хасбулатов, уже избранный председателем Верховного Совета, поддержал.

Первое – расставили акценты. Крючков действительно был инициатором ГКЧП. И причина не в том, что он хотел спасти Советский Союз, а в том, что он знал: после подписания Союзного договора в отставку уходит весь силовой блок. Естественно, люди бились за кресло. Самое опасное в политике, когда ты бьешься за кресло, а не за страну.

Второе – сотрудники КГБ выполняли свои задачи. Когда я это произнес, депутаты мне возразили: «Как вы можете? Вас тоже собирались арестовать». Объяснял: я человек военный, я советский офицер и понимаю: они выполняли приказ, служили тому закону и той конституции. Говорил, что нам нужна сильная контрразведка, сильная безопасность. Страна в тяжелейшем экономическом и социальном положении. Сработало.

Что предлагала комиссия: «Незамедлительно упразднить КГБ СССР и осуществить коренную реорганизацию его структур… Проводимая реорганизация должна исходить из принципа недопущения сосредоточения в структуре органов безопасности войсковых подразделений, частей и соединений, способных обеспечить захват власти силой в интересах каких-либо политических групп или партий, недопущения сосредоточения опасного неконтролируемого потенциала влияния на властные структуры республик и Союза (в частности, имеется в виду монополия на информацию)».

Сергей Степашин:

– Приняли решение о ликвидации КГБ Союза. Все вздрогнули. А речь шла о реорганизации. Вместо КГБ создали Агентство федеральной безопасности. Так мы его назвали, очень близко к нынешней Федеральной службе безопасности. Служба внешней разведки – отдельно. Выделили пограничные войска. Образовали ФАПСИ на базе восьмого главка КГБ. Сейчас все опять объединили, кроме разведки… Сохранили костяк, сильных специалистов, они не разбежались, слава богу. Нынешняя ФСБ – одна из самых сильных спецслужб в мире.

Председатель парламентского Комитета по правам человека Сергей Адамович Ковалев вспоминал потом, как сразу после августовских событий он беседовал с Ельциным один на один. Президент России советовался, как поступить с путчистами. Ковалев ответил, что раз президент собирается строить демократическое государство, то казнить заговорщиков нельзя.

Ельцин сказал:

– Мы их приговорим к смертной казни. Потом я их помилую, а потом подпишу указ об отмене смертной казни…

Но никакой мести за путч не последовало.

Любой российский император разжаловал бы заговорщиков в солдаты. Ельцин поступил с ними как истинный демократ. Но его великодушия генералы не оценили.

Дело о попытке военного переворота в августе 1991 года развалилось, хотя сначала оно казалось совершенно очевидным, и многие даже боялись, что суд приговорит гэкачепистов к смертной казни. Ельцин поспешно создал комиссию по помилованию. Однако процесс не состоялся, участники заговора были амнистированы. Активнейший участник августовских событий генерал Валентин Варенников, не пожелавший быть прощенным, вообще добился оправдания…

Строго говоря, если бы бывшего партийного работника и министра внутренних дел Вадима Викторовича Бакатина не назначили после путча председателем КГБ, радикально настроенные российские депутаты могли потребовать вовсе распустить комитет. Появление на Лубянке популярного Бакатина помогло спасти комитет госбезопасности от полного разгрома.

Главная задача, которую ставили перед собой реформаторы, – сделать ведомство госбезопасности безопасным для общества, не меняя чекистский аппарат. Вероятно, они были слишком наивны. Если бы ведомство тогда распустили, исчез бы один из важнейших институтов тоталитарного общества. А так на Лубянке лишь притаились – в ожидании лучших времен. И они пришли…

Новый председатель занялся преобразованием комитета. Сразу же было решено, что этот монстр будет демонтирован, рассказывал мне Бакатин. Надо было это сделать хотя бы для того, чтобы сохранить разведку. Ведь в то время президенты всех республик претендовали на наследство СССР, хотя Советский Союз еще существовал. Разведка все-таки была сразу выведена за скобки. А остальную часть комитета делили…

Когда Бакатина назначили председателем комитета, обсуждались разные планы – от радикальной идеи распустить КГБ и создать совершенно новую спецслужбу с ограниченными функциями до осторожного предложения ограничиться косметической реформой. Бакатин выбрал нечто среднее.

– Спецслужбы в такой период очень нужны, – говорил Вадим Викторович. – Все мы наполовину в социализме, наполовину в капитализме. Выгнать старых профессионалов значит разведку ликвидировать. Только если кому-то идеология мешает служить государству, тогда от него надо избавиться.

Бакатин передал войска КГБ Министерству обороны. Это были те несколько дивизий, которые с дальним прицелом на случай чрезвычайного положения забрал у армии его предшественник Крючков.