– Доколе, Гниличи, мы будем жить, как сейчас? – с натугой продолжила Штанина, указывая на изображение великого фюрера. – Сколько мы будем терпеть этого клоуна? Как долго?

– Пока у него оружия больше, – отозвался народ, проявляя необычную для дикарей рассудительность.

– А то мы не потерпим, а он из пулемётов!

– Тебе хорошо, ты в телевизоре, а нам тут жить.

– Опять они нам врут!

Штанина сообразила, что поторопилась переходить к радикальным предложениям, и молниеносно поменяла направление:

– Да, Гниличи, они нам врут! Все они нам врут! Кто дал право Кувалде нам врать и нами править? Его власть держится на пулемётах, и пока у нас нет своих пулемётов, мы будем просто говорить, что его власть незаконна и нам не нужна! Власть Кувалды не освящена Спящим!

Народ изумлённо замолчал.

– Кувалда нам не царь! – продолжила надрываться девчонка. – Мы не должны его почитать!

На этих словах она развернулась и швырнула в парадный портрет великого фюрера заранее приготовленный пакет с жидкой краской. Ударившись о холст, он разорвался, и на физиономии Кувалды появилось зелёное пятно, начавшее медленно стекать к подбородку. Абажур последовал примеру подруги, и рядом с зелёным пятном образовалось красное.

– Десакрализация! – завопила Штанина, пытаясь подбодрить Гниличей. – Десакрализация власти!

Однако Гниличи восприняли идею прохладно.

– Зачем?

– Кто отмывать будет?

– У тебя десортиризация, а нам отвечать.

– Не бойтесь! – прокричала Штанина. – Власть не сакральна!

– Чего?

– Не бойтесь Кувалду!

– Мы не боимся!

– Тогда бросайте в него краску!

Бойцы из десятки Абажура попытались раздать сородичам разноцветные пакетики, но успеха не добились. Революция не разгоралась даже при поддержке авторитетного уйбуя.

– Мы никого не боимся!

– Так и живём!

– Если Кувалду не трогать – он нас не трогает!

– А вы его трогайте! – предложила Штанина.

– Зачем?

– Потому что можете! Потому что пока вы его не трогаете – он вами командует! Потому что нам нужна свобода! Гниличи мы или нет?

– Каждому клану нужен фюрер! – поддержал подругу до сих пор молчавший Абажур.

– Семье нужен ЖенСовет! – завизжала Штанина.

– Мы ждём перемен!

– Да здравствует свобода!

В портрет снова полетели пакеты с краской, но по-прежнему вяло. Однако Абажур и Штанина пока не унывали.

– Не бойтесь одноглазого!

– Свобода!

– Мы тут власть!

– Футболку задери! – потребовал народ.

– Потом, – попыталась отмахнуться Штанина.

– Потом Кувалда придёт.

– Не придёт.

– Откуда ты знаешь?

– А давайте выясним, придёт он или нет? – предложила распалённая Штанина. – Давайте его позовём! – И прежде, чем изумлённый народ успел ответить, она повернулась к фюрерской башне и прокричала: – Эй, фюрер, иди сюда, если не боишься! Иди, поговорим! Предстань перед народом!

Форт изумлённо затих.

* * *

– Люды и навы достаточно сдержанно отреагировали на арест Артёма Головина. И те, и другие заявили о разочаровании тем фактом, что столь известный в Тайном Городе чел оказался втянут в серьёзное преступление, и выразили уверенность, что приговор Головину будет вынесен на основании неопровержимых доказательств. Либо наши эксперты правы, и Тёмный Двор предпочел дистанцироваться от ставшего «токсичным» наёмника, либо началась активная подковёрная возня по его освобождению. А теперь поговорим о выборах, которые пройдут в Зелёном Доме…

Дагни, которая смотрела новости «Тиградком» по смартфону, убрала звук, вызвала на экран фото Артёма и негромко, но в чувством произнесла:

– Какой же ты идиот.

Наёмник промолчал.

Фотографию для публикации редакторы «Тиградком» подобрали «почти официальную»: Артём предстал на ней облачённым в тёмный пиджак и белую сорочку, девушка поймала себя на мысли, что фотография не столько официальная, сколько траурная, и, чтобы сбить накатившую грусть, повторила:

– Идиот.

Потому что не была уверена в том, что нужно делать дальше. Потому что простейшая, из трёх частей, операция, которую она рассматривала как мелкое, побочное мероприятие, вдруг стала для неё тяжким грузом.

Нет, не операция, а молодой мужчина со строгой, похожей на траурную, фотографии.

Дагни сама не понимала, что заставило её отказаться от придуманного после первой встречи с наёмником плана. Почему вместо бесшабашного секса, который должен был расколоть слаженную команду Кортеса, она позволила Артёму пробраться в душу. И сама полезла к нему. Причём ведь понимала, что делает, знала, что не имеет права так поступать, но поступила.

Наплевав на всё.

И теперь строгая фотография навевала на девушку тоску.

– Идиот… Лучше бы ты бросил меня подыхать в Измайловском парке.

Но что было, того не изменишь, и после парка случилось утро в маленькой квартире на Миклухо-Маклая и сегодняшний искренний разговор. После парка они полетели друг к другу, но до сих пор не было понятно, кто мотылёк, а кто свеча. И возможно, они оба сгорят в этом хороводе.

– Идиот…

Смартфон зазвонил, Дагни без восторга посмотрела на экран: «Номер не определён», скривилась, поскольку знала, кто хочет с ней поговорить, но надавила на кнопку «Ответ», поскольку не могла поступить иначе.

– Да?

– Всё по плану? – негромко спросил Ярга.

– Да, заурд.

– Нужно внести в историю дополнительный штрих.

– Всё, что скажете, заурд.

Ярга помолчал, но решил не обращать внимания на безжизненный тон девушки и не лезть с расспросами – пока. Промолчал не потому, что был равнодушен к её переживаниям, а потому, что не сомневался в её преданности и знал, что у них ещё будет время поговорить.

– Речь идёт о моей собственности, Дагни, которой собираются неправильно распорядиться мои так называемые помощники…

* * *

– Короче, фургон ваш, хоть и стоит один, будто сломанный, но охраняется неплохо, – негромко сообщила Паулина Геннадьевна. – Во-первых, тут «Серебряные колокольчики», и если кто к грузовику подойдет, хоть маг, хоть нет, владелец об этом сразу узнает.

– О чём? – не понял Контейнер.

– О том, что подойдёт, – коротко ответил Иголка.