Свен его проигнорировал.

Ветер сделался сильнее. В лицо полетели снежинки, стало темнее. Сердце Тимура колотилось так, что он больше не слышал ничего, кроме этого стука.

Они остановились около строения, на взгляд пленного Охотника, ничем не отличавшегося от десятка других. Сопровождающий стражник подошёл к двери, глянул на табличку рядом, пробежался взглядом по списку имён.

- Ага, Н. Фоэньо, № 340, - и вошёл внутрь.

Тимур переступил с ноги на ногу, вопросительно посмотрел на Свена. Здоровяк не двигался, терпеливо ожидая. Охранник вышел к ним с ошарашенным лицом.

- Его там нет…

Стражники переглянулись, кинулись внутрь вместе. Лангри дёрнулся было за ними, но его удержал Свен. Охранники вышли так же быстро.

- Ничего не понимаем. Возможно, он на прогулке… Пойдёмте.

- Пёсья кровь! - Тимур застонал. - В чём дело? Вы как умудрились заключённого потерять?! Это что вообще за организация, это тюрьма или что?

- Заткнись, а то в зубы дам, - зашипел один. Свен дёрнул Лангри за плечо.

Ветер кружил вихри снега, проносящегося перед фонарями. Поднималась метель.

- Пёсья кровь! Какая прогулка в такую погоду?! – Свен ещё раз его дёрнул, уже сильнее.

Впереди показалась огороженная сеткой площадка. Внутри виднелось несколько силуэтов. Послышались крики:

- Стой! Не делай этого! Вернись!

Здоровяк Охотник и стражники бросились вперёд.

- Сучий потрох! Да, бросьте меня тут! – заорал им в спины Тимур. – Сволочи…

«Что там? Только бы не что-то с Назарэ!» Скованный молодой мужчина засеменил к площадке изо всех сил дёргая цепи. Рукава задрались, тряпки обмотки съехали и браслеты впивались в руки, обжигая вспышками боли. Тимур стиснул зубы и двигался так быстро, как только мог. Сердце колотилось в грудной клетке, пот холодил спину между лопатками. Он перескочил распахнутую дверь. С трёх сторон площадку огораживала сетка, а четвёртая заканчивалась обрывом, с метровым заборчиком перед ним. В груди стало пусто, долбёжка об рёбра замерла. Дыхание перехватило. У края стоял серой старик с чахлой бородёнкой. В паре метров от него тянули руки стражники, не решающиеся перебраться к заключённому. Здоровяк Свен раздвинул их, перекинул ногу через парапет.

- Мастер Назарэ! Остановитесь! Это я – Свен, а тут ещё Лангри! Поговорите с нами! – кричал гигант.

- Мальчик мой, - Назарэ виновато улыбнулся, – Не волнуйтесь за меня. Я ухожу к ин-майдьянам!

- Куда?! Стойте, не уходите! – надсаживая голос, заорал Тимур. – Вы мне нужны! Мне нужно лекарство! Вы не можете так со мной поступить!

- Отойдите от края, дайте руку! – Свен подбирался всё ближе, протягивая руку старому безумцу. За вторую его держали охранники, страхуя.

- Тимур, да? – Фоэньо выглянул из-за их спин. – Прости, я не могу остаться! Мне пора! Преобразующие ждут меня! Они так сказали! Не волнуйтесь за меня! Я буду бессмертен!

Пальцы здоровяка Охотника почти коснулись старческой руки. Назарэ отодвинулся. Снег из-под его ног осыпался с края обрыва.

- Тимур! Мой дневник! Там всё, что я знаю! Мой дневник, Тимур!

Фоэньо развернулся, тонкая сутулая фигура замерла на мгновение и шагнула в пустоту. Раздался многоголосный крик. Свен упал на колени, заглядывая за край. Спустя минуту от отполз от обрыва, распрямился, тяжело опираясь на заборчик.

- Слишком далеко, не разглядеть… Там метров сто…

Стражники помогли ему выбраться. Скованный Тимур опустился на утоптанный снег. Голоса доносились как сквозь вату.

- Он не мог выжить…

- Или об камни разбился, или об воду…

- В это месте у скалы метровый козырёк, так что он её не задел.

- Значит об воду! Что, тебе от этого легче стало?!

«Всё. Всё кончено. Старый дурак убил себя, прикончив и меня. Пёсья кровь… Опять я от судьбы получаю под дых. Зачем я встаю после каждого удара, зачем пытаюсь себя спасти? К чему это всё? Всё бессмысленно и безнадёжно. Чтобы я ни делал, всё напрасно. Я должен был умереть давным-давно, зачем я оттягиваю неизбежное? Барахтаюсь в грязи, для чего?»

Он посмотрел на край обрыва, с которого спрыгнул Назарэ.

«Вот он, мой выход. Туда, за ним, вниз головой…»

Свен стоял рядом, что-то говорил.

«Дневник? И что дневник? Очередная иллюзия, дарующая надежду, которая разобьётся вдребезги, стоит лишь мне её коснуться.»

Тимур вздохнул. Провёл рукой по снегу, обтёр влажную ладонь об лицо.

«Всё. Соберись, тряпка. Ты жив. Скован по рукам и ногам, но жив. А значит ничего не кончено! Меня так просто не убить! Я прочитаю эту ахинею безумца, я распутаю этот клубок до конца, чего бы мне этого ни стоило. Я должен!» Он позволил гиганту поставить себя на ноги. Поковылял вместе с ним обратно к бараку, где жил Фоэньо. Метель усилилась, съедая всё окружающее пространство. Снег забивал глаза и рот, они брели практически на ощупь, сопровождающие стражники виднелись двумя чёрными тенями впереди.

***

- Я правда тебе нравлюсь? – Адель спрятала лицо за веером, оставив видимыми только серо-голубые глаза под тонкими подкрашенными бровями.

- Правда! – твёрдо, без промедления, с внутренней силой в голосе ответил Лазова и схватил девушку за руки. – Как только я увидел тебя, я понял, что прекраснее создания не существует в этом мире. Ты дивный цветок, невесть как проросший на суровых северных скалах, ты нежная голубка в каменной темнице, ты луч летнего солнца в царстве зимы!

Адель густо покраснела и вырвала руки. Она отошла к окну, за которым бесновалась пурга.

- Ты видел мир, всё знаешь, а я глупышка, которая не знает ничего … - прошептала она, комкая кружевной веер в руках. Пустой зал усилил её голос, сделав реплику трагично-театральной. Гудэри подошёл сзади и обнял девушку за плечи. Её волосы пахли ароматным жасминовым мылом, а кожа – свежестью и чистотой. Никаких духов, которыми так любят злоупотреблять тримерские красотки.

- Ты мне не веришь?.. – он допустил в голос боль. – А ведь я тебя… люблю…

Она ахнула и обмякла в его объятьях, едва не потеряв сознание.

- Что ты, что ты, маленькая, - не ожидавший такой реакции, испугавшийся едва ли не меньше, Лазова баюкал Адель в колыбели рук. Светло-русая головка приникла к сюртуку Охотника. Его губы коснулись её виска, прошептав в самое ушко: – Я тебя люблю…

Глаза девушки заблестели, она подняла взгляд и робко улыбнулась, всё ещё не веря.

- Не плачь, любимая, - Гудэри поцеловал Адель. Затем ещё раз и