во врага копье, дружина Ольги победила, «древляне же побежали и затворились в своих городах. Ольга же устремилась с сыном своим на Искоростень град, так как те (жители его. – А. Б.) убили ее мужа, и стала около града с сыном своим. А древляне затворились в городе и крепко оборонялись из города, ибо знали, что сами убили князя и не на что им надеяться.

И стояла Ольга все лето (слово обозначало и лето, и весь год. – А. Б.) и не могла взять город. И замыслила так: послала она к городу со словами: “До чего хотите досидеться? Ведь все ваши города сдались мне[144], и согласились на дань, и возделывают свои нивы и земли; а вы собираетесь умереть с голода, отказываясь платить дань”. Древляне же ответили: “Мы бы рады платить дань, но ведь ты хочешь мстить за мужа своего”. Сказала же им Ольга, что-де “я уже отомстила за обиду мужа своего, когда приходили вы к Киеву, и во второй раз, а в третий – когда устроила тризну по муже своем. И уже не хочу отмщение творить, но хочу взять с вас малую дань и, заключив с вами мир, уйду прочь”. Древляне же спросили: “Что хочешь от нас? Мы рады дать тебе мед и меха”. Она же сказала: “Нет у вас теперь ни меда, ни мехов, поэтому прошу у вас немного: дайте мне от каждого двора по три голубя да по три воробья. Я ведь не хочу возложить на вас тяжкой дани, как муж мой, поэтому-то и прошу у вас мало. Вы же изнемогли в осаде, оттого и прошу у вас мало”».

По-древнерусски последняя фраза Ольги звучит зловеще: «вы бо есть изнемогли в осаде, да сего у вас прошю мала» (по Лаврентьевской летописи). Филологи давно обратили внимание, что Ольга вновь говорит правду, прося у древлян Мала, князя, убившего ее мужа. В Летописце Переяславля Суздальского составитель, разобравшись в этой притче, прямо добавил, зачем Ольга просит малую дань: «дать богам жертву от вас, и ослабу вам подать, (и) себе на лекарство главной болезни»[145]. Большинство составителей и редакторов других летописных сводов в ситуации не разобрались и исказили эту игру слов. В реальной ситуации Мал, скорее всего, был уже убит на тризне по Игорю, вместе с остальной древлянской знатью. Но все равно история, сочиненная в начале XII века, звучит замечательно.

«Древляне же, – продолжает составитель «Повести временных лет», – были рады, и собрали от двора по три голубя и по три воробья, и послали к Ольге с поклоном. Ольга же сказала им: “Вот уже вы покорились мне и моему дитяте, а идите в город, а я завтра отступлю от города и пойду в город свой”».

Древляне вновь не проникли в смысл игры слов Ольги, которая на деле обещала войти в Искоростень, покорив его себе. Их парламентеры, согласно летописи, «рады были, вошли в город и поведали людям, и обрадовались люди в городе. Ольга же (в Лаврентьевской летописи вновь – Вольга, как звали древнего кудесника. – А. Б.) раздала воинам по голубю каждому, а другим по воробью, и повелела каждому голубю и воробью привязывать трут, обертывая его в платки малые и повязывая ниткой ко всем голубям и воробьям.

И повелела Ольга своим воинам, когда стало смеркаться, пустить голубей и воробьев. Голуби же и воробьи полетели в свои гнезда: одни в голубятни, а воробьи под стрехи. И так загорелись голубятни, клети, башни и сеновалы, и не было двора, где бы не горело, и нельзя было гасить, ибо все дворы загорелись. И побежали люди из города, и приказала Ольга воинам своим хватать их. И взяла город и сожгла его. Старейшин городских забрала в плен, а прочих людей одних убила, а иных дала в рабство мужам своим, а остальных оставила платить дань. И возложила на них день тяжкую».

Как видим, описания похода Ольги к древлянам в Древнейшем сказании (отраженном в Начальном своде) и «Повести временных лет» принципиально различны. Древняя версия конца X века гласит, что княгиня разбила древлян в сражении, затем определила им платить дань, а после прошла по всей их земле, устанавливая новый закон и порядок. Это даже в начале XII века не вполне укладывалось в дружинное сознание – а составитель «Повести временных лет» как раз был близок к дружинной среде. Набег, ловкое взятие города, грабеж и порабощение – именно это было ему понятнее, это выглядело доблестью. Он всерьез полагал, что своей вставкой в Начальный свод он похвалил княгиню, сделал ее подобной лихому князю-разбойнику…

Летописец начала XII века хотел видеть итогом похода погром и военную добычу, Ольга же – установление мира и правовой системы, в которой основную роль должна играть впервые создаваемая ею княжеская администрация. Мы еще могли бы поверить версии «Повести временных лет», если бы княгиня ограничилась устройством своего рода оккупационной власти в Древлянской земле. Но административно-правовая деятельность княгини охватила все подвластные ей земли Руси.

С чисто женским стремлением начать с главных беспорядков в «доме», Ольга двинулась на фактически бесконтрольный север, плативший при Игоре (по Начальному своду, а по «Повести временных лет» – и при Олеге) дань варягам. Великий русский историк С.М. Соловьёв очень точно объяснил общий для летописания краткий текст о многолетнем землеустроительном походе княгини, описанном в Древнейшем сказании (а затем во всех летописях):

«Пошла Ольга к Новгороду и уставила по Мсте погосты и дани. И ловища ее есть по всей земле, и знаки, и места по всей земле, и погосты. А санки ее стоят в Пскове. И до сего дня по Днепру перевесища[146] и села, и по Десне есть село ее доселе. И возвратилась к сыну своему в Киев, и пребывала с ним в любви».

В «Повести временных лет» текст этот несколько более развернут: «В год 6455 (947/948). Пошла Ольга к Новгороду и уставила по Мсте погосты и дани, и по Луге оброки и дани. И ловища ее есть по всей земле, знаки, и места, и погосты. И сани ее стоят в Пскове и до сего дня. И по Днепру перевесища, и по Десне. И сохранилось село ее Ольжичи до сих пор. Изрядивши (установив всё. – А. Б.), возвратилась к сыну своему в Киев и пребывала с ним в любви».

Я намеренно привел две цитаты, чтобы показать, что Начальный свод в Новгородской Первой летописи, по которому обычно выделяют Древнейшее сказание, не всегда передает его текст лучше «Повести временных лет». Надо учитывать, что сохранившиеся рукописи не восходят даже к одному протографу (первоначальному списку) и в любом тексте есть свои утраты и искажения. Первоначальный текст воссоздается летописеведами путем долгого и кропотливого сопоставления