Ловелла обошла комнату, чуть ли не принюхиваясь. Заглянула за занавески – так, как учил ее когда-то Охитека. Стараясь не высовываться, чтобы ни ее самой не было видно в окнах, ни тень от ее передвижений не падала на занавеску.

Глянула на Охитеку, покачала головой. Ясно. Окна и балконная дверь надежно закрыты изнутри. Посторонних в комнате не было.

Всхлипывания сделались тише. Он продолжал гладить дочь, прижимая к себе. Ловелла присела рядом, положила руку на хрупкое плечико.

Помилуй Спящий, когда бы они вот так оказались бок о бок! Да еще и после ссоры накануне.

- Алита, - окликнула она девочку. – Малышка, кто тебя напугал? Что стряслось?

Та подняла залитое слезами личико, моргая на слабый свет. Вид уже не был настолько испуганным.

- Сон приснился, - сообщила она дрожащим голоском.

- Точно сон? – Охитека решил-таки уточнить. – Тебя напугал не кто-то чужой? Кого ты видела?

- Никого, - она замотала головой. – Это точно был сон! Я так испугалась, - она снова всхлипнула. – Я сидела в сугробе и пряталась. А потом приехали злые люди на машине и стали стрелять ракетами.

- Ракетами стрелять? – переспросила растерянная Ловелла.

Охитека недоуменно пожал плечами в ответ на ее взгляд. Что это – дочка насмотрелась каких-то фильмов, неподходящих для ее возраста, пока им было не до нее?

- Сначала они выстрелили ракетой в дом, и он взорвался, - поведала Алита. – Огонь поднялся аж до неба, и тучи стали красными. А потом машина поехала ко мне. А я сидела в сугробе и никуда не могла убежать.

А у Охитеки перед внутренним взором встала вдруг картина: он прячется в снежной яме, вырытой с помощью подбитого флайера, который еле ездит. И отчаянно боится, что остался где-то на снегу след к ненадежному убежищу. И ракетой в дом тогда действительно стреляли… разбомбили дом Кэтери – товарки по несчастью.

- И бочок болел, - Алита прижала ладошку к боку.

Охитека с трудом скрыл изумление и испуг. Дочь указывала аккурат на то место, куда его некогда ранили. Да, была царапина – но он помнил, как она болела. Что за?..

- Но сейчас-то ты не в сугробе, - проговорила ласково Ловелла. – Ты с нами. И никто не стреляет ракетами. А бочок еще болит?

- Да, это просто сон, - малышка кивнула. – Больше не болит. Во сне болел.

Охитека встряхнулся. Нашел время впадать в задумчивость!

Вдвоем с Ловеллой они кое-как успокоили дочь и уложили ее снова. Лишь дождавшись, когда малышка уснет, осторожно вышли. Дверь прикрывать плотно не стали. Торшер выключили, но включили такой же в холле номера. Если Алита снова проснется – увидит свет и выбежит из спальни.

Охитека, поняв, что не уснет, направился к бару.

- Не нравятся мне эти сны, - проворчала Ловелла, плюхаясь в кресло. – Мне тоже налей чего-нибудь.

- Не крепкого, - припечатал он, и она насмешливо фыркнула. – То есть – это не первый раз? Были еще сны?

- Были, - жена вздохнула. – Ей постоянно снятся какие-то перестрелки, погони, ловушки. То она где-то застряла, то ее кто-то ищет. Это все после того, как наш дом взорвали! Она ведь видела выпуск новостей. Врач говорит, это впечатлительность, и со временем все пройдет, - она примолкла.

Охитека разлил напиток. Раз уж ей решил наливать слабое – самому тоже не стоило пить крепкое. Да и алкоголь – не выход. Для конца четного оборота хватит и слабого вина.

Ловелла кивнула, принимая стакан. Пригубила задумчиво.

- Оно вначале было редко – всего пару раз, - продолжила, глядя невидяще перед собой. – Потом она вроде как успокоилась, перестала вздрагивать от каждого шороха, цепляться за нас. Я думала – все позади. А оно вдруг возобновилось, и куда чаще, чем прежде.

- Я не знал, - хмуро проговорил Охитека.

- Я надеялась – все пройдет. Забудется, когда Алита придет в себя после всего.

- Странные сны, - заметил он.

- Да ничего странного! – она отмахнулась. – Как раз все закономерно. Увидела в новостях взрыв, поняла, что в нашем доме. Нас не было, она испугалась. Еще и удрала на флайере, несколько оборотов где-то ее носило, - прибавила с досадой. – А позвонила она не кому-то из нас. И даже не отцу. А священнику!

- Токэле можно доверять, - вступился он. – К тому же он – священнослужитель. И не совсем уж чужой нам человек. Мне он в свое время немало помог, да и по сей день мы поддерживаем общение.

- Это я знаю, - Ловелла поморщилась. Отпила еще, покачала головой.

Охитеке показалось – вот сейчас она встанет, пойдет и нальет сама себе чего-нибудь крепкого. Фыркнет презрительно о неуместной заботе. Но нет, осталась на месте.

Ей сны Алиты явно ни о чем не сказали. А вот у него разом ожили в памяти приключения восьмилетней давности. Драки и перестрелки – их в то время было предостаточно.

Правда, подробностей он жене никогда не рассказывал. Да она особенно и не спрашивала. А уж рассказывать, как они с Кэтери сидели среди сугробов, когда из ракетницы взорвали ее дом – так он не самоубийца. У Ловеллы и так начинаются приступы раздражения при всяком упоминании о Кэт. Хотя за восемь лет он видел бывшую товарку по несчастью и невесту считанные разы.

- Тебе стоило рассказать об этих снах, - заметил он.

- Ты все равно постоянно отсутствуешь дома, - отмахнулась Ловелла. – Да и что ты можешь сделать? Станешь караулить Алиту во время сна?

Он вздохнул. Нет, объяснять все как есть – неудачная затея.

- Вэл. Тебе в любом случае стоило рассказать, - мягко повторил он.

Ловелла только рукой махнула. Залпом допила остаток в стакане и сама направилась к бару. Правда, налила того же самого вина, что он открыл.

-