Кроме того, люди – это не 70-килограммовые крысы: мы совершенно иначе усваиваем и метаболизируем вещества. Ряд исследований показал, что тесты на животных плохо масштабируются на людях.

Я признаю, что сам с удовольствием пользуюсь данными исследований на мышах и крысах для поддержки своей точки зрения, но разница все же есть: я пытаюсь уменьшить риск для жизни, а производители пищевых красителей пытаются продать пищевые красители. Справедливо и следующее: проблема, найденная при тестировании на мышах, может говорить о том, что проблема найдется и у людей, но отсутствие проблемы при тестировании на мышах не делает пищевую добавку автоматически безопасной.

Все выглядит до странности нелогично: мы почти не испытываем на людях вещества, которые, как нас уверяют, безопасны для людей. Либо комитеты по этике отклоняют подобные предложения, либо их просто не финансируют. Возможно, добровольцев, которые готовы целый год пить 1 % раствор полисорбата, просто слишком мало. Или, может быть, есть еще более серьезная проблема: с поиском добровольцев, у которых полисорбат в такой концентрации не входит (и уже давно) в повседневную диету.

Как бы то ни было, все-таки есть горстка ученых и активистов, которые пытаются делать вместо государства его работу и защищать самые уязвимые слои населения. Та же Эмили Броуд Лейб, скорее всего, зарабатывала бы куда больше, если бы работала юристом, представляющим интересы пищепрома. Я спросил ее, не задумывалась ли она о переходе на другую сторону.

– Я и представить себе не могла работу, на которой просто получаю деньги, но делаю другим хуже…

Она замолчала и сморщила лицо, словно на самом деле никогда даже и не задумывалась над этим вопросом.

– Я не понимаю, как могла бы так работать. Разве бороться с несправедливостью и пытаться ее исправить – это не лучшее, что может делать юрист?

Я задал тот же вопрос и Нелтнеру, но тот сказал, что не задумывается о том, сколько же потенциальных доходов упустил:

– Мы полностью преданы этому делу. Мы с Марисель работаем как одна команда уже двенадцать лет – и мы не отступим. Мы ухватились как бульдог. Нет! Мы больше похожи на каймановых черепах. Они никогда не ослабляют хватку!

Кажется очевидным, что и в Европе, и в США нам нужно с куда большей осторожностью относиться к молекулам, которые мы добавляем в еду. Бремя доказательства долгосрочной безопасности должно лежать на компаниях, которые производят и используют пищевые добавки. И нам нужно намного больше независимых исследований, посвященных тому, какое долгосрочное, незаметное воздействие эти молекулы оказывают на наше здоровье.

Почему бремя доказательства возложили на гражданские группы, активистов и ученых? Почему они должны доказывать, что добавлять тысячи полностью синтетических новых молекул в еду может быть опасно? Так не должно быть. То, что активистам приходится тратить время и деньги, пытаясь во всем разобраться, – это одна из причин, по которым УПП нам на самом деле обходится в разы дороже, чем кажется. Я узнал об этом, съездив в Бразилию.

16. УПП уничтожает традиционные диеты

В начале 2020 года я поехал в Бразилию. Я работал над (все еще продолжающимся) расследованием индустрии детских питательных смесей для British Medical Journal и BBC. Частью проекта стало изучение последствий самой амбициозной в истории стратегии промышленного пищевого маркетинга, разработанной Nestlé.

Nestlé – это швейцарская транснациональная компания, крупнейший в мире переработчик пищи. Выручка за 2021 год составила чуть больше 95 млрд долларов – больше, чем ВВП большинства государств. Nestlé контролирует более 2000 брендов, от культовых во всем мире до местных любимцев, и продает свою продукцию в 186 странах. В 2016 году более 40 % всех продаж компании пришлись на развивающие рынки вроде Бразилии. Марк Шнайдер, исполнительный директор Nestlé, в том году сказал инвесторам: «Во времена, когда… рост в ведущих экономиках не так быстр, мне кажется, сильный заход на развивающиеся рынки станет выигрышной позицией»1.

Бо́льшая часть продукции Nestlé – УПП. Но еще компания производит корма для животных (это тоже форма УПП), лечебную еду (УПП) и минеральную воду; моя жена Дина настаивает, что это величайшая УПП из всех: может быть, никаких странных добавок в ней и нет, но компания просто берет самый дешевый ингредиент на планете и агрессивно пытается его продать с единственной целью – побольше заработать.

Сильная традиционная пищевая культура – это препятствие, которое приходится преодолевать современным пищевым компаниям.

В последние десять лет Nestlé сосредоточила усилия на Бразилии – и из-за насыщения европейского и североамериканского рынков, и из-за все растущих проблем с министерствами здравоохранения. Чтобы добраться до самых уязвимых слоев населения Бразилии, Nestlé воспользовалась новаторскими маркетинговыми методами, в частности «прямыми продажами». Команды продавцов, одетые в корпоративную униформу, ходят, толкая перед собой маленькую тележку с пудингами, печеньем и упакованной едой, от двери к двери в трущобах, где нет нормальной структуры дистрибуции.

После репортажа об этой практике в New York Times в 2017 году2 соответствующую страницу с сайта убрали. Но заархивированные страницы[124] показывают, что Nestlé называла то, что делала, ценной для общества деятельностью3: целая сеть из 200 микродистрибьюторов и 7000 продавщиц продавали обогащенную продукцию Nestlé примерно 700 000 небогатых потребителей каждый месяц. С точки зрения Nestlé это значило, что «эти регионы получили пользу не только от новых доходов, но и от продуктов, обогащенных витамином A, железом и цинком – тремя микроэлементами, которых особенно не хватает бразильцам».

У Nestlé были планы и для дальнейшей экспансии. Менеджер Фелипе Барбоса выразился так: «Сущность нашей программы – общение с бедными. Она работает благодаря личным связям между продавцом и покупателем».

Это «продающий» конец системы, которая действует во всей Бразилии. Фермерам предлагают отказаться от потребительского земледелия в пользу выращивания сырья для производства УПП – кукурузы, сои и сахара, – после чего начинается лоббирование законов, выгодных УПП-компаниям.

Nestlé утверждает, что некоторые из продуктов, которые продают вразнос, полезны для здоровья. Но даже если всерьез принять собственное определение «здоровой пищи» от компании, сами продавцы рассказывали, что клиентов интересовали только сладости: KitKat и йогурты, в одной порции которых содержалась почти целая