Лиран отвечал с ленцой насытившегося зверя:

— Ничего такого, чего ей бы не понравилось.

— Она зрячая, а не дворовая шлюха. Ты не имеешь права применять на ней свои чары, чтобы взять, когда и где бы тебе захотелось. Не смей трогать её.

— Брось, Милош. Кого заботят чувства этой девки? Сиена уехала домой, а во всём Нижнем Краке не найдётся ещё одной такой, чтобы её заменить. Ты бы знал, насколько эта сладкая арманьёлка хороша в постели!

— И знать не хочу.

— И зря. Твой котёнок и рядом не стоял с этой дикой кошечкой. Впрочем, в платье Сиены даже твоя девочка смотрелась неплохо. Немного обаяния, и она сумела выпустить коготки. Ты ведь знаешь, как я нуждался в этом…

— Она зрячая! — снова рыкнул Милош. — Такие, как она, испокон веков оберегали твою семью, а ты собирался надругаться над даром Берегини.

— И что с того? — не понял наследник. — Способности идут в комплекте с милой внешностью. Не более, чем приятное дополнение. Или ты собирался отправить её в монастырь?

— Я бы ничего не сказал, если бы всё произошло по её воле, но ты… Ты хоть представляешь, что сотворили с ней те мрази? Ты доставал её из того дерьма?

— Но ведь всё хорошо закончилось. Вы здесь, и я могу сполна насладиться ценным приобретением. Заметь, я ничем не попрекнул тебя за промедление.

Вор захотел возразить, но вдруг смолк, дослушав Красного Сокола до конца. В его голосе прозвучала догадка:

— Ли-ран! — сладко пропел он. — А каково твоё влияние на Дамиана Грасаля?

Наследник замялся, видимо, поняв, что сболтнул лишнего, и сказал:

— Сам знаешь, что князя никому не под силу контролировать. Ни мне, ни верянам.

— И всё-таки? С чего вдруг Грасалю подписывать ту бумагу? Если он знает, что Уна зрячая, а я уверен, что это так, то он здорово облажался. Другое дело, если он предполагал, что я её спасу. Я сразу понял, что свора собак вела себя ненормально. Никакой пёс не будет способен на такую жестокость. Да и ещё прийти за помощью целенаправленно ко мне!.. Там постаралась магия, но я не смог её ощутить.

— Ты мало знаком с собаками, — хмыкнул Лиран. — И вообще, незачем меня винить. Я устал ждать. Ты собирался прятать её от меня? И кого — мою зрячую! Сколько времени ты провёл в Берльорле, давно завершив поиски? Сколько ты заставлял меня ждать, посылая письма с отговорками? Я не терплю отказов, Дульбрад. Пришлось тебя подтолкнуть. Заканчивай упрекать меня, девчонка цела и приехала. А кроме того, теперь уж точно она сделает всё, чтобы мне помочь. Ненависть к верянам заставит её слепо внимать каждому моему слову.

— Не перестарался ли? — заскрежетал зубами вор. — Она чуть не умерла там! Ты здорово сглупил, Лиран. Ещё немного, и ты потерял бы главный козырь.

— Да, всё вышло не так, как изначально планировалось. Князь проявил инициативу, хотя отрицает это. По его словам, на трактир напали не его люди. Можешь себе представить? Он сказал, что я ещё благодарен должен, что помощь вообще успела прийти! Думает, я поверю… Уверен, как только он понял, что Уна ему не достанется, он решил лишить меня преимущества. Дамиан играет за обе стороны. Когда-нибудь ему придётся выбирать, — Фалькс сделал паузу, прочищая горло. — В мои планы лишь входило оставить пару царапин на девчонке да разбитые коленки. Уверен, тебе бы хватило этого, чтобы покинуть в Берльорд. Но веряне решили научить её покорности. Я слышал, что она пострадала, но сейчас всё хорошо.

— Поздно ты задумался. А теперь скажи, как ты расплатился с Грасалем, чтобы он согласился подарить тебе Уну? — процедил Милош.

Но наследник отрезал:

— Это тебя не касается.

Хотя он хотел скрыть от Ловкача, что послужило расплатой за содеянное, тот всё равно догадался:

— Только не говори, что князь раскрыл нашу агентуру в столице не без твоего участия! — охнул Милош.

Лиран раздражённо ответил:

— Так написали в вестнике, но, на самом деле, пострадало лишь несколько шпионов, которых я и так давно хотел сбросить со счетов. Я практически ничего не потерял. А князь оказался не в том положении, чтобы выбирать. Олав крайне недоволен им в последнее время,

Я перевернулась и легла на спину. Сменив положение, ощутила боком тепло и снова завертелась, скрываясь от жара. Сон был странный, вязкий. Я словно хотела проснуться и не могла. Тело не слушалось. Несмотря на дрёму, усталость никуда не делась. Я чувствовала себя так, будто перепила северной браги.

Кто-то меня невесомо коснулся. Я дёрнулась и тихо застонала.

— Ли-р-ран! — зарычал Милош. — Может, хватит? Ищи другую девчонку, чтобы утолила голод.

— И что ты предлагаешь? После вчерашнего нападения я совсем выжат. Я должен набраться сил.

— В Нижнем Краке мало юбок? Оставь Уну в покое и уходи.

В голосе наследника прозвучала угроза:

— Набрался храбрости выгнать меня? Не слишком ли многое ты начал себе позволять? Не забывайся, Милош! Я твой царь.

— Ещё не коронованный, Лиран. И мой долг сказать тебе, что сейчас ты поступаешь необдуманно, — неожиданно спокойно ответил Дульбрад. Его холодный голос остудил пыл наследника Льен. Выждав с минуту, тот процедил:

— Хорошо, — и вдруг послушавшись, вышел, демонстративно громко хлопнув дверью.

Я снова заворочалась, но не проснулась. Хотелось избавиться от тех цепей, которые сковали меня, не давая пробудиться. На лоб опустилась чья-то холодная ладонь.

— Спи, — ласково приказал знакомый голос.

И я послушалась. Уже во второй раз.

Сон стал глубоким, и я перестала ворочаться в кровати. Видения не тревожили и чужие голоса тоже. Дыхание выровнялось. Жар постепенно спал. Я заснула, и забытьё почти стёрло то, что я услышала сквозь дрёму.

Пробуждение произошло будто по щелчку пальцев. Я резко открыла глаза и сперва перепугалась, обнаружив себя в незнакомом месте. Потом стала мучительно вспоминать, где оказалась. С тяжёлой головой осознала, что нахожусь в доме вора. Как завершился вчерашний день, я поняла не сразу. Это оказалось непросто: воспоминания проглядывали как сквозь дымку. Я чувствовала себя так, будто меня крепко ударили по голове. Мучила мигрень, и я ощущала себя разваливающейся на части.

— Ясного утра, Уна! — пожелал Милош, сидящий напротив и читающий вестник Льен.

Только заметив его присутствие, я испуганно покосилась в сторону вора. Румянец залил лицо. Я жутко смутилась, и по шею натянула одеяло, скрывая полуобнажённое тело в сорочке. Постыдности ситуации добавляли воспоминания о прошлом вечере. Как я могла позволить так с собой обращаться?! Неужели ноги так подкашивались в присутствии цесаревича? Я вспомнила, как таяла под его взором, но образ мужчины, воскрешённый в мыслях, никак не трогал, пока я находилась вдали от его тёмных глаз. Что же он такое?..