— Думаю, домоправительница Торки нашла его и уничтожила. Там хранился собранный о режиссере материал. Все равно у меня есть копия на диске, который я всегда ношу c собой. Так что я ничего не потерял.

Диск меня не интересовал, я пропустил это мимо ушей и спросил Хасельхоффа, куда их с Джули отвезли после похищения.

— В Сесснок. Дороги я совсем не помню, нас накачали наркотиками. В замке нас разлучили, и я больше не видел Джули.

— И вы не знаете, как и почему ее убили.

— Могу только предположить, что от нее избавились, потому что она больше не подходила для живой картины. Она слишком много знала, и был риск, что она все расскажет Шару.

— А почему она больше не подходила для живой картины?

— Сбежав из Национальной галереи, Джули очень коротко постриглась и перекрасила свои светлые волосы в черный цвет. Она хотела изменить внешность, чтобы ее не нашли.

Настало время разобраться с ее операцией на носу.

— Джули сделала ее, чтобы больше подходить на роль, которую должна была исполнять?

— Она давно мечтала о таком носе. А живая картина явилась хорошим поводом для операции.

— Кто дал ей денег?

— Я. Я хотел, чтобы она была счастлива. А нос портил ей жизнь.

— Ваша подруга, кажется, очень любила сад Шару. Она проводила там все свое свободное время.

Хасельхофф горько улыбнулся.

— У Джули была мечта: она хотела открыть питомник. Говорила, что это хороший способ зарабатывать деньги.

— Мне сказали, что вы увлекались изучением Камасутры.

На этот раз он расхохотался.

— Я выдумал эту чепуху, чтобы отвлечь внимание слуг Торки. Им было о чем сплетничать, и они не лезли в мою жизнь.

Я сообщил молодому человеку, что его брат очень за него беспокоится и даже обвиняет Торки в его убийстве. Ян воспрянул духом. Он боялся, что их с Ханком отношения погублены навсегда.

— Пол, еще один официант, работавший у Торки, утверждает, что вы с братом часто созванивались. А Ханк уверял нас в обратном. Как все обстояло на самом деле?

— Брат прав. Мы с ним почти не общались.

— Почему же солгал Пол?

Хасельхофф пожал плечами:

— Кто знает? Я часто звонил Джули. Может, ему показалось, что я разговариваю не с ней, а с братом.

Или со своим дружком. Я вспомнил, что Пол считал Яна геем.

— А что произошло после того, как вас разлучили с Бонем?

— Они продолжали накачивать меня наркотиками. Я почти все время спал. А когда просыпался, ко мне время от времени наведывался черноглазый мужчина. Он заходил в мою комнату, долго молча смотрел на меня и уходил. Я узнал, что мне предстоит участвовать в живой картине, всего за несколько часов до начала действа. Полагаю, после него меня ожидала участь Джули.

Я был с ним полностью согласен. Эти сумасшедшие наверняка и его бы убили.

Когда Лора Кисс вошла в комнату для допросов, по спине у меня побежали мурашки от возбуждения. Она выглядела сногсшибательно в костюме из красного шелка, с волосами, собранными на затылке.

Красотка томно опустилась в кресло и заглянула мне прямо в глаза.

— Госпожа Шару, где ваш муж? — спросил я, не отводя взгляда.

Ее зеленые глаза блеснули.

— Я буду говорить только в присутствии своего адвоката.

— Он скоро прибудет. А пока мы ждем, расскажите мне о вашем муже. Когда мы ворвались в оранжерею, его там уже не было.

— А кто вам сказал, что он вообще там был? — возразила Лора Кисс, рассмеявшись.

— Телекамера сержанта Уэнстон.

— Сержанта Уэнстон?

— Той женщины, что находилась в пещере вместе с вами и Себастьяном Тусом. Она полицейский.

Лицо Лоры Кисс исказилось яростью.

— Я знала, что этой бабе нельзя доверять. Ну, если у вас была камера, значит, вы и так все знаете.

— Не все. Например, мы не знаем, что случилось с вашим мужем.

Она хохотнула.

— Этот идиот выбежал из оранжереи, словно фурия. Разумеется, он не сказал, куда идет, но могу вас заверить: помчался к своему адвокату, чтобы потребовать развода.

— Госпожа Шару, Себастьян Тус — ваш любовник?

— Зачем вы спрашиваете, если уже знаете ответ?

— Значит, вы подтверждаете?

— Какое отношение моя личная жизнь имеет к смерти горничной?

— Именно это я и хотел бы узнать.

— Послушайте, — взорвалась она, — когда я увидела, что на встречу пришла шпионка моего мужа, я пришла в ярость. Устроила ей скандал. Она ушла, и я ее больше не видела.

— Почему вы называете ее шпионкой мужа?

— Вам отлично известно почему. Но если вы хотите услышать все из моих уст, я доставлю вам такое удовольствие. Девчонка шпионила за мной. И только один человек мог нанять ее — мой муж.

— Почему?

— Он сходил с ума от ревности.

— Похоже, у него были на то веские причины.

Лора Кисс бросила на меня испепеляющий взгляд и сказала со злобой:

— У меня нет ни малейшего желания сидеть здесь и выслушивать критику какого-то дурацкого полицейского!

Я не ответил. Некоторое время мы молча сверлили друг друга глазами.

— Госпожа Шару, — сказал я наконец, — вы утверждаете, что больше не видели Джули Бонем после вашей встречи в Национальной галерее?

— Именно.

— А кто отдал приказ похитить девушку и привезти ее в Сесснок?

— Не я.

— Значит, Себастьян Тус?

— Это очевидно. Он там живет.

— Зачем он так поступил?

— Я не знаю.

— Может быть, это вы его попросили?

— Ваш вопрос не заслуживает ответа.

— Кто убил Джули Бонем?

Лора Кисс порывисто встала.

— Ну хватит! Вы утомили меня своими дурацкими вопросами. Я больше ничего не скажу до тех пор, пока не приедет мой адвокат.

А вот Себастьян Тус отказался звонить адвокату. Он сел напротив меня, между Николзом и Ребеккой, и не сводил с меня властных черных глаз.

— Итак, — произнес он высокомерно, — что вам от меня нужно?

— Давно ли вы состоите в связи с госпожой Шару?

Этот вопрос мучил меня, но не его я собирался задать первым. Он сам сорвался у меня с губ в ответ на заносчивость Туса. Николз удивленно повел бровью.

— Мне кажется, — иронично улыбнулся Тус, — иметь любовницу не противозаконно.