смотря себе под ноги, и оттого казалось, вот-вот начнёт клевать кафель своим длинным клювом-носом.

Хантсман не без злорадства поглядывал на взъерошенного посла. Тот заметно нервничал, всё переминался с ноги на ногу, прочищал горло, промакивал вспотевший лоб измятым платком, в общем, изворачивался, как уж на сковороде. И когда он заткнулся, изложив всё, что знал — конечно же так, как ему было выгодно, — представившийся Грантом снова клюнул носом:

— Всё ясно, мистер Финч. У меня к вам осталось ещё несколько вопросов, но они пока подождут. Что насчёт вас, — он поднял голову, уставившись стеклянными глазами на Хантсмана, — мне нужен полный доклад о проведённых операциях. Всё, до малейших деталей, особенно меня интересуют эти ваши «тени», — последнее слово Грант произнёс насмешливо, растянув губы в лисьей улыбке.

— Есть, сэр, — опять эта возня с бумажками, чёрт бы побрал этих бюрократов!

— Ваших бойцов это тоже касается. К завтрашнему утру все отчёты должны лежать на моём столе ровной стопкой.

Интересно, с чего бы Гранту понадобились рапорты солдат? Но раз так надо, будет ему ровная стопка.

— В связи со сложившимися обстоятельствами, — продолжил агент, всё расхаживая по кабинету, — с этого момента, мистер Финч, с вас снимаются все полномочия. В вашем присутствии на территории Прибрежья НЭВ больше не нуждается. Как только вы введёте меня в курс дела, можете возвращаться в Первый Сектор.

Посол слушал его с кислой миной, а когда агент умолк, расплылся в услужливой улыбке:

— Конечно, мистер Грант, я в вашем распоряжении.

Хантсман напряжённо выпрямился. Неужели и его отправят в НЭВ? Да это же отличная новость! Чем уж там посол недоволен — его проблемы, может, ему нравится гнить в этой клоаке, но он здесь до старости торчать не собирается.

— Замечательно, — отозвался Грант. — Что касается вас, Хантсман, вы со своим отрядом останетесь здесь. Позже я ознакомлю вас с новыми задачами, а пока можете заняться подготовкой. Обещаю, долго скучать вам не придётся.

«Прокляли меня, что ли?» Из уст этого скользкого типа последняя фраза прозвучала как угроза. Понятное дело, начальство недовольно результатами, но и приказа рвать жопу Хантсман не припоминал. Что же тогда изменилось? И кто вообще такой этот Грант? Интуиция подсказывала, перед ним не обычный офисный суслик вроде Финча, потому, проглотив так и рвущуюся наружу колкость, Джейк снова молча кивнул.

— Ну раз мы все друг друга поняли, можете быть свободны. Мистер Финч, жду вас здесь ровно через час. И не забудьте о моей просьбе.

— Ни в коем случае не забуду, — живо заверил посол, поднимаясь.

Хантсман последовал его примеру и, дождавшись, пока Финч отойдёт подальше от кабинета, чтобы их не услышали ненароком, окликнул его.

— Как всё это понимать, мистер посол?

— А что вам не ясно, Хантсман? — угрюмо буркнул тот. — Разве не видите, взялись за наши задницы крепко!

— За наши? Ваша-то скоро в НЭВ отправится, сухой и чистой, а мне за вас здесь отдуваться.

Остановившись, Финч резко развернулся к Хантсману:

— Вы что, действительно не понимаете?

— А я как-то не так выразился?

— Ладно, попробую объяснить. Приходилось ли вам слышать что-нибудь о «Втором Отделе»?

А кто ж о нём не слышал! Шпионы Нового Эврарионха, тайные агенты и прочая чепуха. Сталкиваться ни с кем из них Хантсману не доводилось, и он всерьёз сомневался в их существовании, обыкновенные бредни чокнутых конспирологов.

— Допустим.

— А «Гриф» о чём-то вам говорит?

— Якобы личный помощник самого Генерала и всё такое… Финч, вы это серьёзно? Я что, на идиота похож?

Тот недобро сверкнул глазами:

— Не знаю, на кого вы там похожи, Хантсман, но советую придержать при Гранте своё неуёмное чувство юмора и выполнять все его приказы в лучшем виде. Может, тогда и ваша задница останется сухой и чистой.

* * *

Чалая кобыла перешла на галоп, унюхав сочный запах травы. Бедолага четыре дня давилась сухими колючками, удивительно, что ещё на ногах держится. Девятая благодарно похлопала свою спасительницу по взмыленной шее, та громко фыркнула, меся грязь копытами.

Дождь шёл полночи, зато о воде пока волноваться не нужно. Сбегая из Исайлума, удалось прихватить только лошадь да флягу с пояса оглушённого дозорного, о еде же Девятая старалась и не думать — гнали её денно и нощно до самых руин. В отчаянии она уже подумывала рвануть туда, но в Городе Шёпотов и часу не протянуть — всё пропитано скверной. Вспомнив неровную кромку разрушенных войной и временем зданий, почерневших от древних пожаров и оплавленных неистовым пламенем, она содрогнулась: нет уж, лучше сдохнуть от рук собратьев! Но всё-таки, как ни на есть чудом, ей удалось оторваться от преследователей, если бы не ливень, висеть ей на суку какого-нибудь высохшего дерева на радость стервятникам и прочему зверью, рыскающему в поисках лакомого кусочка, а сейчас, когда опасность миновала, усталость и голод ощущались невыносимо остро. Девятая не знала, чего ей хотелось больше: набить живот хоть чем-нибудь съестным или выспаться вдоволь, а не урывками, подскакивая при каждом шорохе.

На траву Чалая накинулась с жадностью, позабыв обо всём на свете. На понукания кобыла отмахивалась запылённым хвостом и била копытом. Сдавшись, Девятая махнула рукой, пусть жрёт, пора и себе чего-нибудь раздобыть. Холмистые луга нежились в утренних лучах солнца, высокая трава покачивалась от лёгкого ветерка, то справа, то слева шуршало, попискивало зверьё, растревоженное её грубым вторжением. Может, повезёт словить мышь или хотя бы наткнуться на гнездо перепёлки, снедь невесть какая, но лучше, чем свалиться с ног, обессиленной голодом.

Неожиданно до ушей донеслось далёкое блеяние, за ним тявканье и выкрики.

«Здесь люди!» — с этой мыслью Девятая метнулась к кобыле, самозабвенно жующей всё, что росло под копытами. С трудом заставив упрямицу сдвинуться с места — успеет ещё брюхо набить, — Девятая напряжённо всматривалась в необъятный простор колышущейся травы. Почти у самого горизонта серебрилась речушка, рядом с берегом с трудом различались белые точки — то ли овцы, то ли козы, а среди них мелькала человеческая фигурка. Какая удача! Наверняка у пастуха найдётся что-нибудь перекусить, в крайнем случае можно прирезать жирненького ягнёнка. Связываться со свободными не хотелось, но выбора не было, сил почти не оставалось, а ящерицами да мышами больно не насытишься.

Вскоре пастух заметил Девятую, свистнул своему псу и приветливо помахал, но при её приближении рука мальчишки медленно опустилась, а улыбка сползла с худощавого лица. Собака, будто учуяв напряжение хозяина, глухо зарычала.

— Чем могу быть полезен? — выкрикнул пастух, придерживая своего защитника за ошейник. Чёрный кобель, здоровенный, что телёнок, оскалил клыки, предупреждая: «Ближе