Я снова киваю, потому что больше я ни на что не способна. Я хочу всего этого. С ним.

– А меня ты хочешь, Уилла?

– Да, – вскрикиваю я через мягкую ткань, судорожно кивая, когда он вновь врезается в меня. Я до боли хочу его.

– Отлично. Потому что мне надоело сдерживаться с тобой. Ты никуда не уйдешь. Твое место здесь, со мной.

Он поднимает меня, обхватывает рукой за талию и прижимает к своей груди. Щетиной он щекочет мне ухо.

– Три клитор, пока я тебя трахаю. И позволь рассказать тебе, как все будет.

Я откидываю голову ему на плечо и поднимаю край юбки. Второй рукой я ныряю между ног и начинаю себя ласкать в крепких объятиях Кейда.

– Ты будешь проводить в нашем доме столько времени, сколько захочешь, – говорит он, медленно входя в меня. – Ты будешь работать, где захочешь. Но у тебя всегда будет место здесь. Дом здесь. Я буду готовить тебе завтрак каждое утро. Буду оставлять записки, какие захочешь. Буду готовить тебе ужин каждый вечер. А перед сном каждую чертову ночь отлизывать в джакузи.

Да.

Я всхлипываю, почти повисая на нем от облегчения после сказанных им слов. Я даже не осознавала, как сильно мне нужно было услышать, что он хочет быть со мной. Дольше, чем несколько недель.

Затем он останавливается, оставляя на моей шее щетинистый поцелуй в то время, как его руки блуждают по моей груди, и я сосредотачиваюсь на дыхании через нос.

– Но эта киска моя, Уилла. – Он проводит губами по моей коже, пока я не теряю способность мыслить здраво. Я сильнее давлю на клитор, чувствуя, что приближаюсь к финишной черте.

– Киска, которую буду трахать только я.

Да.

Я трусь о него, каждое ощущение усиливается, становится более интенсивным. Прикосновение его бороды. Давление моих пальцев. Появляется головокружение.

Я стискиваю зубами ткань во рту.

Дрожу в его руках.

– Киска, в которую я буду кончать.

Да.

С этими словами он, толкнув меня на стойку, отпускает, перед глазами все расплывается, и я бьюсь в конвульсиях, невнятно выкрикивая его имя. Все мое тело охватывает огонь, и я кончаю под ним.

Мы – просто энергия, тепло и дыхание. Никогда в жизни я так не отдавалась. Никогда в жизни секс не воспринимался настолько остро.

– Моя. – Его рык становится совершенно диким, когда он кончает в меня, трепетно гладя по спине. Человек контрастов. Жесткие слова, пропитанные любовью. Грубые руки, наполненные нежностью.

Он вынимает трусики у меня изо рта. Я задыхаюсь и хватаю ртом воздух, но не из-за кляпа – оргазм был слишком сильным. Его дыхание тоже тяжелое, неровное, наша кожа влажная.

И я не думаю, что могу стать еще горячее, чем сейчас, когда он отстраняется и кладет руки мне на ягодицы, наблюдая за тем, как из меня капает сперма.

– Вот так, – добавляет он.

Я прижимаюсь лбом к прохладному мрамору и позволяю себе тихо рассмеяться.

– Господь.

Звонко шлепнув меня, он усмехается, и мне кажется, что его взгляд все еще скользит по моим самым интимным местам. Мне явно не стыдно, потому что я даже не пытаюсь встать.

– Я тебе говорил, что ты в этой позе выглядишь великолепно?

Прижимаясь лбом к мраморной столешнице, я все еще пытаюсь прийти в себя.

– Нет. Это первый раз.

Позади раздается удовлетворенный возглас, и я чувствую, как ткань скользит по моим ногам, а следом за ним и нежный поцелуй в спину.

– Тебе получше? – Кейд приподнимает меня и поворачивает лицом к себе, не отрывая рук от моего тела.

– Кажется, я в порядке. – Слегка застенчиво я улыбаюсь ему. То есть как мне может не стать лучше? Слова, которые выходят из уст этого человека, иногда просто шокируют.

Он со скепсисом обводит взглядом мое лицо.

– Мне лучше. Просто… – Я оглядываю себя. – Просто пойду приведу себя в порядок.

Я протягиваю руку за трусиками на стойке, но он хватает их первым.

На его лице появляется дьявольская ухмылка. Игривая? Или, может, игривый хмурый взгляд? Но дальше следует:

– Ни за что. Ты надеваешь их и возвращаешься в таком виде.

Я удивленно качаю головой, когда он опускается на пол и осторожно помогает мне надеть простое нижнее белье. Затем он с нежностью целует меня в живот и начинает прохаживаться по кухне, как будто ничего не было. И когда я перестаю смущаться настолько, чтобы поднять на него глаза, он наливает мне бокал белого вина и ждет у задней двери.

– Готова? – спрашивает он с ухмылкой. На щеке появляется ямочка, которую я раньше не замечала. Он по-мальчишески красив. И все-таки может быть моим.

– Я что, пойду на детский день рождения с большим бокалом вина и пунцовыми щеками? – уточняю я. Потому что это кажется безумием.

– Не забывай о своей только что оттраханной киске. Но этого никто не увидит. Я прикрыл ее ради тебя.

– Они догадаются. – Я указываю на него и подхожу.

Уголки его губ приподнимаются, он протягивает мне вино и шепчет, уткнувшись мне в щеку:

– Хорошо.

29

Уилла

– Прямо там, на дне рождения? – шепотом спрашивает Саммер через маленький столик в «Ле Памплемусе».

Я отпиваю из бокала мимозу и подмигиваю ей:

– На моем счету еще одна спасенная лошадь, Сам. Я практически активист по защите прав животных.

Она качает головой:

– Черт возьми. Эти Итоны – сумасшедшие.

– Да? Я, безусловно, нахожусь в своей стихии деревенских парней. Думаю, я просто не остепенилась, потому что городские парни хотят поговорить со мной о нефтяных фьючерсах и размере их банковского счета, как будто это компенсирует размер их ч…

– Уилла. – Саммер таращит глаза. – Мы на людях.

– Ты даже не знаешь, что я собиралась сказать.

Во взгляде читается, что она не в восторге.

– Я собиралась сказать «честность».

– Размер их честности?

Я пожимаю плечами и вновь отпиваю из бокала с шампанским:

– То же самое, если подумать.

– Боже мой. – Она смеется и делает большой глоток, глядя в окно. – Значит, всего лишь стихия. Или больше? Твой Кейд не кажется мне легкомысленным человеком.

Я вздыхаю, позволяя слову «твой» осесть в душе. Весь вечер я провела, прижавшись к Кейду, и на протяжении всей вечеринки ловила на себе его пристальные неприличные взгляды. А когда мы с Люком играли песню «Happy Birthday», мальчик аккомпанировал на маленькой гитаре, которую я ему подарила, и мне показалось, что все идет правильно, как и должно.

А когда