— Ее брак был неудачным? — спросила Кармен.

— Так она говорила Дэнису, но со временем он выяснил, что это неправда. Она прекрасно жила со своим мужем и совершенно не собиралась разводиться. Ей просто нравилось развлекаться подобным образом. Молодому и самовлюбленному Дэнису ее внимание очень польстило. Он не мог поверить, что эта эффектная женщина, такая опытная и яркая, обратила внимание именно на него. Потом Денис говорил мне, что он великолепно понимал: они поступают дурно, но решил, что если соблюдать осторожность, все обойдется.

— Вы с Дэнисом уже начали встречаться к тому времени? — снова спросила Кармен. Морган внимательно слушал.

— Да, мы встречались, но очень редко. В тот год я заканчивала колледж. Мы много общались, но видели друг друга не чаще одного-двух раз в месяц. К тому времени нас еще не связывали никакие обязательства.

— Вы имеете в виду секс? — спросила она тихо.

Я поставила кружку с кофе на желтую скатерть.

— Да, секс. Я была такой невинной. И даже не представляла, чем занимался Дэнис в те дни, когда мы не виделись.

— Когда вы обо всем узнали?

— Через год после замужества.

— Он женился на вас, одновременно продолжая встречаться с ней?

— О нет! Их связь закончилась до того, как он повел меня к алтарю. Смешно, но мы долго оттягивали этот момент. Мы могли пожениться гораздо раньше, но что-то постоянно нас сдерживало. Я-то думала, что Дэнису требуется время, чтобы крепко стать на ноги, я нуждалась в надежности и стабильности. А потом оказалось, что все дело в Адриенн.

— Адриенн… — спросил Морган.

— Хадли, — подсказала я и подождала, пока он запишет ее имя в свой блокнот. — Я узнала о ее существовании совершенно случайно, по крайней мере, тогда я так думала. И только потом осознала, что это не случайность. Дэнис хотел, чтобы я все узнала. В противном случае он никогда бы не оставил ее письмо с остатками счетов прямо у меня под носом. Оказалось, что он ежемесячно выплачивал ей за молчание тысячу долларов в месяц. Но она хотела больше. Возможно, именно поэтому Дэнис и решил посвятить меня во все. Он чувствовал себя в ловушке.

— А за что он ей платил? — спросила Кармен.

— За то, чтобы она держала их связь в тайне. Похоже, ее муж разрешал ей развлекаться с кем угодно, но не с работниками его компании. Мужа Адриенн звали Ли, — пояснила я Моргану. — Они жили в Гринвиче. Если бы Ли узнал о Дэнисе, он вышвырнул бы его вон. И она угрожала все рассказать мужу, если Дэнис не заплатит ей за молчание.

— Тысячу в месяц, — протянул Морган. — И он согласился раскошелиться на такую сумму? Да на эти деньги он мог бы открыть собственное дело. Почему он просто не уволился и не пошел работать в другое место?

— Я спрашивала его об этом. Много раз. Он боялся, что их связь помешает его карьере, где бы он ни работал. К тому времени, когда он начал ей платить, его дела в «Хадли & Грей», — так называлась компания, — шли слишком хорошо, чтобы рисковать. Он действительно пошел в гору. Дэнис всегда точно знал, куда направить того или иного клиента. С его помощью компания делала деньги. Богател и он. Дэнис прекрасно работал. В компании его считали профессионалом. А потом все изменилось. Когда я узнала о шантаже, его дела медленно пошли на спад. Да, он по-прежнему считался хорошим работником, но уже самым обычным. Я сказала ему, что не вижу никакой необходимости продолжать выплачивать Адриенн такие деньги. Если «Хадли & Грей» его больше не привлекает, он спокойно может послать Адриенн к черту и открыть собственный бизнес, разве не так?

Я подождала, пока официантка унесет наши чашки, и продолжила:

— Адриенн пригрозила распустить слух, что он занимается запрещенной торговлей. Я действительно читала об этом в ее письме. Она писала, — и это почти цитата, я ведь столько раз перечитывала письмо, — что он не сможет найти клиентов, если они узнают, что имеют дело с человеком, чудом избежавшим суда. Она просила денег, писала, что доведена до отчаяния, что уже год не видела мужа и очень больна. Рассеянный склероз. И она действительно умерла четыре месяца спустя, но не от рассеянного склероза, а от рака легких. Я прочитала об этом в некрологе, который до недавнего времени лежал в той папке вместе с письмом и пачкой аннулированных чеков.

Морган попросил меня назвать точные даты, когда Дэнис устроился на работу в «Хадли & Грей», когда началась его связь с Адриенн и когда та умерла. А потом спросил:

— Зачем вы хранили ту папку?

— Я много раз задавала себе этот вопрос. И до сих пор не понимаю зачем. Мне кажется, я пыталась таким образом подстраховаться, вообразив, что, пока у меня на руках есть доказательства неприглядного поступка Дэниса, он никогда не совершит больше ничего подобного. Та история потрясла меня. Молодая и наивная, я считала его совершенством, а он бежал в постель к жене своего босса сразу же после встреч со мной. Все доверие, которое я испытывала к нему, испарилось. Я задумалась о разводе. Но Дэнис отговорил меня.

Я повернулась к Кармен.

— А что касается первой беременности… Я забеременела накануне того дня, когда обнаружила письмо Адриенн. Узнав о ребенке, я запаниковала. Я бы никогда не согласилась на аборт, если бы не мое зыбкое положение.

Кармен посмотрела на Моргана.

— Медицинские записи, имеющие отношение к тому аборту, каким-то образом попали в руки Дженовица. Муж Клер клянется, что он ни при чем. Мы сумеем выяснить, кто это сделал?

Косая ухмылка Моргана не оставляла сомнений, что он может все.

Я прекрасно помнила все имена и даты. Они навечно отпечатались в моем мозгу.

Потом Кармен снова заговорила о папке с письмом Адриенн.

— Кто мог проникнуть на маяк? Дэнис?

— Нет. Ключи только у меня. Скорее всего, письма из папки вынули еще до того, как я забрала ее из старого дома. Я ведь ни разу в нее не заглядывала с того момента. Я захватила папку вместе с остальными бумагами. Просто сгребла все в одну кучу.

— Ваш муж знал, что такая папка существует?

— Я никогда не задумывалась об этом, но полагаю, должен знать. Ни у кого, кроме него, не было ни возможности, ни оснований избавляться от ее содержимого.

— Как вы думаете, когда это могло произойти?

— Не знаю. Я уже давно не дотрагивалась до нее. Знаю только: сейчас папка пуста.

Я выходила из кафе в Чарлстауне с полным осознанием собственной правоты, но, несмотря на это, чувство вины не покидало меня. Со старыми привычками тяжело расставаться. Все-таки где-то в глубине души я продолжала относиться к Дэнису как к мужу и страдала от того, что я его предавала.

Я вернулась в офис. Сначала позвонила Кикит и пожаловалась, что у нее разболелся желудок. Едва я успела спросить ее, что она ела, как трубку взял Дэнис и сообщил, что все в порядке. Потом Кикит горько расплакалась, закричала, что я ее больше не люблю, и повесила трубку. Я набрала домашний номер и, услышав голос дочери, начала клятвенно заверять ее в своей любви; Кикит никак не могла успокоиться, продолжала всхлипывать и икать, причиняя мне невыносимые страдания, но тут к телефону снова подошел Дэнис. И хотя я прекрасно слышала, что он пытается успокоить ее, — его голос звучал на удивление нежно, — я чувствовала себя ужасно.