— Нет, — снова ответил Дэнис, но уже более нежно. — У меня дела. И они займут весь день. Ты умрешь со скуки, ожидая меня. Поезжай в цирк с мамой и Кикит, а в какой-нибудь другой день я возьму тебя с собой в Бостон.

Джонни с сомнением посмотрел на него.

Дэнис поднялся еще на несколько ступенек. Взяв Джонни за плечи, он мягко проговорил:

— Обещаю. Только мы вдвоем. А сейчас поезжай. Надевай ботинки.

То ли он оказался более чувствительным отцом, чем я его считала, то ли так торопился уехать в Бостон, что готов был пообещать сыну все на свете, — не знаю. Я только молилась, чтобы их разговор закончился как можно быстрее.

Джонни удалился в свою комнату.

Поначалу мы с Дэнисом молча стояли рядом, ожидая, пока он вернется.

Потом я спросила:

— Что происходит?

— Я его не настраивал против тебя, если ты это имеешь в виду.

— Ты знал, что он не хочет ехать?

— Нет. Он мне не говорил. Он вообще редко разговаривает теперь.

— А ты спрашиваешь? Если ты замечаешь, что он о чем-то думает, интересуешься ли ты, что с ним?

— Да. Но это не значит, что он будет отвечать.

— Тебе не кажется, что его что-то тревожит?

— Господи, нет!

— Он чем-то расстроен. Может, стоит сесть с ним вместе, вдвоем, и выслушать его?

— С ним все прекрасно, Клер. И с Кикит тоже. Я еще не со всем научился справляться, но в целом дети не страдают.

Надо отдать Дэнису должное, дом выглядел вполне прилично. Вероятно, он кого-то нанял для уборки.

— Я думала, ты наймешь кого-нибудь, кто станет готовить и стирать. И возить детей в школу. Например, няню, о которой ты всегда мечтал.

— Я и сам умею водить. И стирать тоже. И дети это знают, разве они тебе не говорили?

— Говорили, — согласилась я. — Ты не знаешь, когда Дженовиц планирует встречаться с ними?

— Когда вернется.

— Как раз накануне Дня Благодарения? — Я не хотела портить детям праздник, хотя до сих пор не представляла, как мы проведем этот день. Я все еще продолжала надеяться, что смогу вернуть их до праздника. Но тут от меня ничего не зависело, и я старалась вообще не думать об этом.

И ответ Дэниса не успокоил меня:

— В День Благодарения или неделей позже.

Еще хуже. Я молилась, чтобы промежуточная апелляция все решила, в противном случае нам придется ждать отчета Дженовица.

— Мне так хочется, чтобы все уже закончилось. Ты еще не устал?

— А от чего я должен устать?

— От той неизвестности, в которой мы пребываем.

— Она длится всего лишь три недели.

— Целую вечность. — Я сменила тему. — Ты не боишься, что эта ситуация затянется надолго и кто-нибудь другой купит пакет акций «Питни», который ты так жаждешь?

Дэнис насторожился.

— Откуда ты узнала о «Питни»?

Краем глаза я заметила какое-то движение наверху. Джонни вышел из комнаты и спускался по лестнице.

— Ты готов? — улыбнулась я и протянула ему куртку.

Он взял ее и вышел на улицу.

Я последовала за ним.

— Джонни?

Он остановился. Я обняла его за плечи.

— С тобой все в порядке?

Джонни пожал плечами.

— Почему ты хотел остаться дома?

Он покачал головой, вырвался из моих рук и побежал к машине. К тому времени, когда я подошла, он уже сидел рядом с Кикит. Возможность поговорить я упустила.

Джой Пат была своеобразным ребенком. Оглядываясь назад, я не могу вспомнить, чтобы она стеснялась кого-нибудь из нас, поэтому мне никогда не удавалось объяснить, откуда взялась та несвойственная ее возрасту неловкость перед ее собственным отцом. Во время своих визитов она либо тенью ходила за Броди, либо нянчилась с моими детьми, как будто они заменяли ей кукол. И только когда она достигла подросткового возраста, мы с ней стали по-настоящему близки. Она жаловалась мне, когда злилась на родителей, друзей или на весь мир в целом. Мы любили завтракать вдвоем. Постепенно Джой превратилась в рассудительную, любезную и удивительно повзрослевшую девочку.

Все те качества, которые я так ценила и любила в Броди, я любила и в Джой, но никогда не осознавала этого так сильно, как сегодня. Не знаю, рассказал ли ей Броди о том, что произошло между мной и Дэнисом, но вела она себя великолепно. Ей пришлось пережить развод родителей, она была интеллигентным и тонко чувствующим человеком и сейчас уверенно отвечала на вопросы Кикит.

Я невольно внимательно вслушивалась в их разговор. Кикит что-то шептала Джой на ухо, порой даже прикрывая рот ладошкой. Но ее глаза часто задерживались на мне, а голос звучал достаточно громко, чтобы уловить суть их беседы.

«А чем расставание отличается от развода?» — спрашивала она Джой, или: «Кто тебе говорил, когда тебе можно видеться с Броди, а когда нет?» Многие ее вопросы меня просто напугали: «Если родители перестают любить друг друга, они что, перестают любить и своих детей тоже?», или: «Если мама с папой расстались, то нам с Джонни тоже придется прекратить отношения?», или: «А что будет, если кто-нибудь из них снова решит жениться?»

Джонни, сидевший по другую сторону от Джой, тоже внимательно слушал. Он так и проходил весь день рядом с сестрой. Я пыталась хоть чем-то привлечь его к себе, чтобы получить, наконец, возможность поговорить наедине, расспрашивала его о безобидных вещах, интересовалась, не кажется ли ему, что футбольный сезон постепенно сходит на нет. Но Джонни отвечал как-то рассеянно, кратко и безразлично. И неизбежно снова устремлялся к Джой.

Каждый раз, когда это случалось, внутри меня все сжималось. И каждый раз я ловила на себе взгляд Броди, который говорил: «Он еще не привык к тому, что происходит, дай ему время».

У меня не оставалось выбора. Я знала, ничто не заставит детей мгновенно свыкнуться с мыслью, что их родители разошлись. Но я не желала также, чтобы грустные мысли испортили сегодняшний день. Дэнис очень редко ходил с нами в цирк, впятером мы бывали там гораздо чаще. И я представила, что сегодня как раз один из таких дней, когда Дэнис просто не смог присоединиться к нам.

И все пошло как по маслу. К концу представления даже Джонни забыл о своем плохом настроении. Оно вернулось к нему, когда мы случайно зашли пообедать в Стейк-хауз, куда Дэнис повел детей сразу после нашего расставания. Кикит первая сообщила об этом, но уже после того, как мы уселись за столик, и Джонни захотел уйти. Мы постарались сгладить ситуацию, но напряжение усиливалось.

Я вздохнула с некоторым облегчением, когда мы вернулись на маяк. Поскольку Джой видела мой дом впервые, Кикит и Джонни решили все ей показать. Когда они пошли на второй этаж, Броди обратился ко мне: