— Чувствуешь себя в подвешенном состоянии?

Я усмехнулась.

— Я действительно повисла, раскачиваясь взад и вперед, то в одну сторону, то в другую. Мне нужно почувствовать почву под ногами, Броди. Все в моей жизни, — Дэнис, дети, мама, «Викер Вайз», — все висит в воздухе.

Он приблизился ко мне:

ѕ А я?..

— Ты тоже.

Он нежно поцеловал меня. Его поцелуи все еще немного шокировали меня, но при этом доставляли огромное удовольствие. Прежде чем я окончательно растаяла, Броди крепко обнял меня и прижал к себе — просто прижал, тихо раскачивая, как будто в танце.

— Что это за песня? — спросила я, наслаждаясь мускусным запахом его кожи.

— Нет никакой песни.

— Должна быть. Ты двигаешься в каком-то определенном ритме.

— Нет. У меня нет слуха. Не улавливаю ни мелодии, ни ритма.

Я отодвинулась и уставилась на него.

— Что, правда?

— Ты же знаешь.

— Нет. Клянусь тебе. Если бы я знала, я бы никогда тебя не поцеловала. Я не связываюсь с мужчинами, которые не умеют петь. — И тут же возразила сама себе: — Хотя я уже связалась с мужчиной, который прекрасно пел. И что из этого вышло? После него мне уже ничего не страшно. Можно рискнуть.

Он снова стал раскачиваться из стороны в сторону, положив руки мне на талию и тесно прижав мои бедра к своим. Он смотрел на меня любящим взглядом, в котором читались одновременно и удовольствие и вызов. Но я и не собиралась сопротивляться. Я коснулась его шеи, незаметно провела большим пальцем по его коже и волосам и продолжала смотреть ему прямо в глаза.

Я начала тихо мурлыкать себе под нос какую-то мелодию в такт его движениям. Даже если Броди и не слышал ее, он мог легко уловить ритм. После такой короткой репетиции без слов я мягко запела.

Броди принял мою игру. Он узнал мелодию «Предвкушения» и рассмеялся. Продолжая мурлыкать, я еще теснее прижалась к нему.

— Ты дразнишь меня? — прошептал он.

— Кажется, да.

— Чувствуешь себя в безопасности?

— Ага. Ничего не может произойти, пока дети в доме. И я хочу воспользоваться этой безопасностью, чтобы спросить: «Если у тебя ничего не было с Элен Мак-Кензи, с кем же ты занимался сексом?»

Его щеки покрылись очаровательным румянцем.

— С другой.

— С кем?

Броди отвел глаза, потом снова взглянул на меня и проворчал:

— Хочешь, чтобы я рассказал?

— Ну, ты же знаешь мою историю. — Мы продолжали раскачиваться, его руки незаметно опустились ниже, и он еще крепче прижал меня к себе. От удовольствия я вздохнула, а потом продолжила: — Просто любопытно, и все. Мне казалось, что Элен великолепна в постели, но ты признался, что близость между вами отсутствовала. Значит, потрясающий секс был с кем-то еще.

После долгой паузы, во время которой он, казалось, совещался сам с собой, Броди выдавил:

— Гейл Дженсен.

— Всего лишь три года назад. Сколько длилась ваша связь?

— Более двух лет.

— Не шутишь?

— Не шучу.

Гейл работала ведущей одной из местных программ, пока не уехала в Нью-Йорк. Она была яркой и эффектной женщиной и моложе меня на десять лет. Я уже чувствовала раскаяние, что вообще затронула эту тему. Но, задав один вопрос, не могла остановиться.

— И какая она? — не сдержалась я, поскольку меня всегда это безумно интересовало.

Мои расспросы постепенно начинали забавлять Броди.

— О! С очень богатым воображением.

— Что это значит?

— Она любила вытворять такие вещи, которые даже трудно себе представить.

Я перестала раскачиваться.

— Не уверена, что смогу проделать то же самое. Мне уже сорок.

Он рассмеялся.

— Возраст не имеет к этому никакого отношения.

— Но я спала только с Дэнисом. В сексуальном опыте я недалеко ушла от девственницы.

— А сейчас ты тоже чувствуешь себя девственницей?

— В некотором отношении да. — Как только я произнесла последнее слово, он обхватил руками мои бедра и изо всех сил прижал к себе. — Нет, — поправилась я, задыхаясь от возбуждения, — не девственницей.

— А кем тогда?

— Не знаю. — Я низко опустила голову и прижалась макушкой к его груди. — Кем-то еще. Возможно, любопытной особой.

— Ты чувствуешь… это?

— Да…

— Где?

— Сам знаешь.

— Скажи!

— Не могу.

Броди прижал губы к моему уху и прошептал:

— Нет, скажешь, — и медленно отпустил меня. Когда я снова посмотрела на него, я увидела в его глазах обещание. И озорство. И желание.

Едва мы успели отойти друг от друга, как над перилами винтовой лестницы показалась голова Джой.

— Пап, помоги! Мы сидим наверху, в темноте, и я пытаюсь рассказывать пиратскую историю, но получается отвратительно. Ты рассказываешь гораздо лучше. Поднимись, пожалуйста.

Заинтригованная, я посмотрела на Броди.

— Пиратские истории?

— Я рассказывал их Джой, когда она была маленькая.

— Как будто мы сидим на крутом обрыве, — перебила Джой, — в кромешной темноте, а вокруг нас бушует шторм. Комната наверху как раз подходит. Словно находишься посередине океана.

Мы устроились в темноте в моей спальне. Кикит комочком свернулась у меня на коленях. Джой прислонилась к плечу Броди. Джонни уселся на колени между Броди и мной, прижав нос к стеклу.

Броди указал куда-то направо.

— Видите то черное пятно там, на берегу? Видите?

— Я вижу! — крикнула Кикит.

— А ты, Джонни?

— Там, сразу за маленькими огоньками? — неохотно спросил Джонни.

— Именно, — ответил Броди. — Это скалы. Но не просто древние скалы. Об эти скалы разбился славный корабль «Марианна». Слышали когда-нибудь о капитане Рое Стидженсе?

— Нет! — воскликнула Кикит.

— Пираты никогда не заходили так далеко на север, — заметил Джонни.

— Обычно нет, — уступил Броди. — Но поскольку никто не ожидал их здесь, это место казалось им самым безопасным. Конечно, тут нельзя найти пальм и кокосов, а зимы такие, что местным жителям приходится застегиваться на все пуговицы. И если пират по ошибке попадал сюда, когда начинал идти снег, он не мог выбраться до наступления весны. Но зато здесь были хорошие пивные, отличное жилье и лучший капуччино.