Эви повернулась к кузену, сидевшему во главе стола.

– Заткнись, Генри, – быстро сказала Мин.

– Послушайте, Дик. Речь идет о продаже части острова, небольшой части. А желание Джоан может затруднить сделку. – Он был непреклонен. – Которая нам необходима. Которая поможет оплатить расходы на остров… и сохранить его. – Он посмотрел на Эви. – Вот и все. Мы должны подумать об этом. Я думаю о будущем.

Эви смотрела на него, не в силах вымолвить ни слова.

– В любом случае… – Дик Шерман откашлялся. – Пока можно реализовать идею Шепарда.

Все встрепенулись.

– Ко мне обратился человек с вопросом, может ли он арендовать участок где-нибудь в конце августа, приблизительно через неделю после Дня труда…

– Это не участок, – не сдержалась Эви. – Это остров.

– По всей видимости, он проплывал мимо в начале лета. Вместе с друзьями.

– Как его зовут? – спросил Шеп.

– Он банкир из Бостона. Сомневаюсь, что вы его знаете.

– Как его зовут? – повторил вопрос Шеп.

– Чарльз Леви.

– Чарли Леви? – переспросила Мин. – Сколько ему лет?

– Думаю, он примерно вашего возраста.

– Окончил Гарвард?

– Не знаю, – признался Дик.

– Если он тот, о ком я думаю, мы вместе учились. – Она ухмыльнулась. – Бабушку Ки хватил бы удар.

– Почему?

Мин не торопилась отвечать, явно наслаждаясь ситуацией.

– Он нувориш, – насмешливо произнесла Мин. – И еврей.

– Но у него точно есть деньги, – сказала Харриет.

– О да, – сухо ответила Мин. – Навалом.

– Почему бы не продать ему площадку для пикника – так мы одним выстрелом убьем двух зайцев, – с улыбкой предложила Харриет. – Если он влюбится в это место.

Довольная собой, она обвела присутствующих взглядом и прибавила:

– Как влюбляются все.

– Сомневаюсь, что он захочет. Для этого нужен человек определенного склада… возможно, он даже не умеет ходить под парусом, – заметил Генри.

– Человек определенного склада? – уточнила Мин.

– А мы не слишком торопимся? – вмешался Шеп. – Нам не обязательно решать это прямо сейчас.

– Когда-нибудь все равно придется. – Генри покачал головой и посмотрел на Эви. – Я соглашусь похоронить прах тети Джоан на площадке для пикника при условии, что ты обдумаешь мамину идею – в следующем году продать эту часть острова.

– Генри, не будь козлом, – сказал Шеп.

Генри проигнорировал брата.

– Эви, включи здравый смысл.

– Продать ту часть, где мама завещала ее похоронить? Чужому человеку? Который понятия не имеет, что это значит? Для нас?

– Вряд ли Леви будет беспокоить, что тетя Джоан лежит не на кладбище, – сказала Харриет. – Ведь он еврей, да?

Не обращая внимания на младшую сестру, Генри сцепил пальцы и положил локти на стол, глядя в глаза Эви:

– Что скажешь?

Эви посмотрела на него, тяжело вздохнула и встала.

– В данный момент ничего.

– Черт возьми, Эви…

– Мы закончили? – Эви повернулась к Дику Шерману.

– Остался один вопрос, – ответил он.

Его серьезный тон заставил ее снова опуститься на стул.

Все пятеро смотрели, как адвокат извлекает из папки знакомый конверт цвета зеленого мха, и Эви с замиранием сердца узнала канцелярские принадлежности «Мерримейд», которыми пользовалась бабушка.

Шерман достал из конверта лист бумаги и прочел:

– «В конце концов, Эви, возможно, права. Прошлое можно исправить. Я бы хотела, чтобы доля Мосса в острове Крокетт перешла к мистеру Реджинальду Полингу из Нью-Йорка, как Мосс того желал».

Дик Шерман снял очки.

– Подписано: Кэтрин Хотон Милтон.

Все взгляды были устремлены на Эви, которая сидела как громом пораженная.

– Кто, черт возьми, этот Реджинальд Полинг? – нарушил наконец тишину Генри.

– Это ты уговорила бабушку Ки? – спросил Шеп у Эви.

– Нет, – запротестовала она. – Я понятия не имею, о чем речь.

– Это написала бабушка?

Адвокат кивнул и протянул Мин лист бумаги. Эви склонилась над ним. Запись от руки, но почерк явно бабушкин, датировано годом ее смерти, 1988.

– Карандашом. – Генри стоял у них за спиной. – Документ, написанный карандашом, не имеет юридической силы. Правильно?

– Да, – осторожно подтвердил Дик Шерман. – Это просьба, а не официальное завещание, но ее желание очевидно.

– Все равно это какая-то бессмыслица, – заявил Шеп. – Попс никогда бы не расстался даже с частью Крокетта. С какой стати это делать бабушке?

– Таково желание дяди Мосса. Это была его доля.

– А разве дядя Мосс не был слегка неуравновешенным?

– Мосс? – Дик Шерман повернулся и строго посмотрел на Шепа. – Ни в коей мере.

– Мама и тетя Эвелин об этом знали? – спросила Эви.

– Нет, насколько мне известно.

Все молчали.

– Но кто такой Полинг, черт бы его побрал? – снова спросил Генри. – Он еще жив?

– Это нам предстоит выяснить, – ответил Шерман.

– Значит, он полностью нам не принадлежал, – сказала Харриет. – Все это время.

– Принадлежал. И принадлежит… все еще, – настаивал Генри. – Нам нужно обдумать слова бабушки.

– Нет, – рассмеялась Харриет. – Он никогда не был полностью нашим. Начиная с того, что и не должен был.

– Что в этом смешного? – огрызнулся Генри.

Младшая сестра посмотрела на него широко раскрытыми глазами:

– Мы, Генри.

Он с отвращением покачал головой.

– Сегодняшняя встреча, – осторожно вставил Шерман, – дает вам возможность подумать, хотите ли вы проявить уважение к желанию бабушки.

– А разве мы должны проявлять уважение? – Генри покачал головой. – Мы же не обязаны ему сообщать?

– Бабушка этого хотела, – возразила Мин.

– Но обязаны ли мы? Посмотрите, как это сформулировано. «Я бы хотела»…

– Эти тонкости – не наше дело, Генри.

– Крокетт оставлен нам. Во владение и управление. А не кому-то другому. Если появится еще кто-то… посторонний, это…

– Снизит цену? – невозмутимо продолжила Харриет.

– Не передергивай, – вспыхнул Генри. – Я отказываюсь быть средством разрешения какой-то неизвестной проблемы моих бабушки и дедушки. Почему я? Почему мы? А как насчет наших детей? Как насчет следующего поколения?