Валерия заплакала, она не верила ни одному его слову. Мужчины! На их обещания нельзя полагаться. Потом, в конце концов, они всегда бросают…

– Те рубины… помнишь? – спросил Никита. – Это я тебе подарил их тогда…

– Когда-а?

Валерия удивилась. Ее глаза, в дымке непролитых слез, сверкали, как черные бриллианты.

– Еще до начала времен… Этого ты не забыла. Не могла забыть! Эти камни, красные, как кровь, цветом тех, исходных миров, откуда сюда пришло все… Они никогда не исчезнут, ибо не принадлежат этой вселенной. Рубины находили тебя на протяжении веков и тысячелетий, куда бы ни завели нас дороги бытия. Чтобы я смог узнать тебя в любом обличье… Чтобы никакие одежды и роли не могли обмануть нас.

– Так ты…

– Помнишь Лондон? – перебил ее Никита. Он вдруг почувствовал, как важно, чтобы она ему доверяла, чтобы была в нем уверена больше, чем в себе самой. Она имеет право знать. – Помнишь темные узкие улицы, стук колес по грязным мостовым, дым каминных труб и Вестминстерское аббатство в тумане?..

– Лорд Бентинк?

Валерия произнесла знаменитую английскую фамилию прежде, чем осознала это. Ее прошлое родилось в ней вновь, как бы выступая из мглы забвения и тишины, наполнилось звуками, красками и чувствами, оживая с каждой секундой и принимая дивные отчетливые формы.

– Уильям Генри Кавендиш, лорд Бентинк, – полушутливо склонил голову Никита. – К твоим услугам, дорогая, – отныне и навсегда!

– Ты смеешься надо мной… – нерешительно произнесла Валерия, уже понимая, насколько серьезно то, что он говорит ей. Она почувствовала, что завеса ее тайны сейчас приоткроется, и задрожала в предвкушении…

– Да, дорогая, – усмехнулся Никита, видя ее растерянность. – Именно так! Я тогда был губернатором Ост-Индии, сухим, жилистым и твердым, как железное дерево. Увы! Сказочное богатство, титулы, отвага, блестящий ум и личные заслуги перед Британией не могли изменить одного…

– Чего?

– Я был крепок и бодр, но стар! Седой, как лунь, весь в благородных морщинах и королевских наградах! – Он засмеялся. – А ты, моя девочка, была молода и прекрасна, как летняя роза! Что я чувствовал, глядя на тебя?! Если бы ты только знала! Мое сердце обливалось кровавыми слезами, когда я говорил себе, что ты для меня потеряна в этой жизни, что наши пути пересеклись на краткий, восхитительный для меня миг, чтобы снова разойтись! Мы разминулись во времени…

– Так это был ты?.. Я помню твои глаза, синие, как небо Индии! – сказала Валерия. – Но ты ничем себя не выдал. Ты мне ничего не сказал! Почему?

– Не хотел тревожить тебя напрасно. Мне оставалось жить пару лет! Я отказался не только от Александры, но и от звания пэра. Заседания в нижней палате парламента Англии скрасили мои последние одинокие дни без тебя…

– Негодяй! – Валерия легонько стукнула его по затылку. – Как ты смеешь сравнивать блистательную Александру Баскакову в моем лице, с каким-то там… парламентом и его палатами! Просто противно слушать! Лордом ты был гораздо приятнее.

– Мои светские беседы были безукоризненны, – согласился Никита, радуясь, что она повеселела. – И привлекали ко мне внимание многих леди, несмотря на возраст.

– Ты еще и опасный негодяй! Старый развратник…

– Но, дорогая…вряд ли ты согласилась бы лечь со мной в постель…тогда!

Они целовались, забыв о сумке и разбросанных вещах, пока в дверь не постучал Вадим.

– Через час придет машина! – крикнул он через дверь, догадавшись, почему они заперлись.

Эти ласки показались Валерии особенно сладкими, потому что Никита перемежал их рассказом о Лондоне, Ост-Индии и своей неутоленной страсти к Александре.

– Когда я увидел рубиновые серьги у одного обедневшего индийского раджи, я сразу понял, что ты где-то рядом. Не задумываясь, лорд Бентинк выложил за рубины фантастическую сумму! И тогда же он, то есть я, – почувствовал, что надо ехать в Лондон. Ты сразу покорила меня своей красотой и печальной задумчивостью. Мы тосковали друг о друге, – но знал это только я один, не смея признаться! Можешь ли ты представить себе эти муки? Эту глубоко скрытую душевную боль?

– Я видела ее в твоих глазах, но не понимала…

– Твой жених, Мишель Протасов, был настоящим светским львом. Лондон оказался у его ног, так же, как Москва и Петербург. Каково мне было смотреть на все это?!

– Тогда мы еще не были как следует знакомы!

– Это неважно… Я знал, что он не устоит. Нас представили друг другу, я пригласил его в свой дворец. После обеда мы сели играть в карты. Я знал, что у него не так много денег, но честь не позволила ему отказаться от предложенной партии. И лорд Бентинк проиграл русскому офицеру рубиновые серьги.

– Но…

– Я оправдался тем, что у меня нет столько наличности, и предложил рубины, чтобы не откладывать расчет. Увидев камни, Мишель загорелся, как все, кто сталкивался с ними. Он, не раздумывая, согласился принять их в качестве компенсации долга. А я знал, что они будут твоими!

Когда Никита и Валерия спустились вниз, стол был накрыт и, как всегда, ломился. Горский с Лидой погрустнели. Они оставались в лесном доме до выяснения всех обстоятельств дела и должны были звонить в Москву раз в неделю. Элина, напротив, была в приподнятом настроении. В ее жизни происходили перемены, ее ожидало что-то новое, неизведанное и оттого прекрасное. Так ожидание часто бывает привлекательнее самого события.

Баба Надя складывала в плетеную корзину пирожки, колбасы и куски окорока, банки с грибами, соленые огурчики, копченую грудинку, печенье и прочие кушанья, без которых, по ее мнению, гости по пути в столицу отощают и «с лица спадут».

До сельской дороги через лес оказалось недалеко. Темный «джип» уже стоял, приткнувшись тупым носом к стене черных елей, засыпанных снегом. Баба Надя шагала впереди, поскрипывая валенками, в своем тулупе и цветастом платке с бахромой, с корзинкой, полной еды. Такую драгоценную ношу она не могла доверить никому, при всем ее уважении.

Когда машина тронулась, Валерия долго смотрела через заднее стекло, как баба Надя стоит на дороге и машет им вслед концом платка. Ее дородная, по-купечески ладная и нарядная фигура быстро скрывалась из глаз, и скоро совсем исчезла.

– Я всю ночь так волновалась, что не могла глаз сомкнуть! – зевая, произнесла Элина, устраиваясь поудобнее, чтобы вздремнуть.

– Вы можете прекрасно выспаться, девочки, – посоветовал Вадим. – В городе мы вас разбудим.

Он чувствовал себя вялым и каким-то размягченным. Вчера, после разговора с другом, Вадим почувствовал приближение приступа головной боли и воспользовался предложенным Лидой травяным отваром. На удивление, боль утихла и растеклась по всему телу, а потом и вовсе притупилась. Дальние ее отголоски еще отзывались общей слабостью и онемением в висках, – но в целом состояние было вполне сносное. Утром слабость все еще полностью не прошла, и Вадим ходил по дому, завтракал и собирался, как лунатик. Теперь в машине у него слипались глаза.