Полина выходила из дома повитухи, не имея готового решения. Что делать? Вряд ли гвардейцы дадут ей возможность спокойно подумать над тем, как лучше поступить. И действительно, как только она показалась на пороге, к ней сразу же подошел старший офицер — опять с совершенно непробиваемым выражением лица.

— Как самочувствие роженицы?

— Хорошо. Она благополучно разродилась. В нашем королевстве на одну верноподданную стало больше, — Полина отчитывалась сухими казенными словами, но все же не смогла сдержать улыбки. — Благодарю вас, господин гвардеец, что позволили помочь и сами оказали помощь.

Раньше Полина не понимала расхожего выражения — «улыбнуться одними глазами». Как это? Но, глядя сейчас на каменную физиономию офицера — поняла. Его губы не дрогнули, но в глазах проскочило что-то подозрительно напоминающее улыбку.

— Боюсь, не могу принять вашей благодарности. Если кто-то тут ее и заслужил, то только вы. Меня впечатлило, как мужественно вы противостояли пятерым офицерам и приказу короля. Никогда не встречал подобной отваги у женщин.

Полине польстили эти слова. Еще бы! Военный офицер, гвардеец Его Величества, назвал ее смелой. Он, правда, и не догадывается, что никакого особого мужества Полина не проявляла. Если бы в тот момент, когда карету остановили всадники, она не была на адреналине, если бы была способна мыслить здраво, еще как бы испугалась и грозных гвардейцев, и непонятного приказа короля, который не сулит ничего хорошего. Но тогда ее волновала только беззащитная растерянная напуганная Лайби и ее готовая вот-вот появиться на свет кроха, остро нуждавшиеся в помощи.

— Я проверил состояние ваших лошадей, — продолжил гвардеец. — Им крайне необходим отдых — сказалась гонка последних часов. Ваши слуги и вы сами тоже утомлены. Не думаю, что будет разумно прямо сейчас двигаться в путь. До ближайшей придорожной таверны два часа — не меньше. Поэтому сделаем привал прямо здесь, в этой деревне. Я переговорил с деревенским головой. Он организует всем вам ночлег.

Только услышав слова «отдых» и «ночлег», Полина осознала, насколько действительно устала. Как сильно ее напряженное тело просит принять горизонтальное положение. Причем, Полине было даже не важно, где прилечь — на роскошной кровати или на полу на подстилке из соломы. Лишь бы иметь возможность блаженного покоя хоть на пару часов. Она посмотрела на гвардейца с благодарностью. Не такой уж он и бесчувственный чурбан, каким показался сначала.

Деревенский голова, услужливый шустрый мужчина под сорок, выделил Полине и Глори место в своем собственном доме — целую комнату. Крохотную, конечно, но зато там имелась кровать. Супруга головы предложила сытный ужин. Не хотелось обижать гостеприимных хозяев, но аппетита совершенно не было. Сославшись на страшную усталость, Поля и Глори ретировались в отведенную им комнату и почти сразу же легли.

Тело Полины блаженно расслабилось, но сон не шел. Слишком насыщенным был день, слишком много проблем сулил следующий. Разве уснешь? Одуванчика тоже пока не окутала дремота. Они долго лежали молча, держась за руки.

— Не отсылай меня в родовой замок, — нарушила тишину Глори. — Я хочу остаться с тобой.

Малышка как будто догадалась, о чем думала Полина. Что ей ответить? Поля сама не хотела расставаться, но прекрасно понимала, что спокойной жизни у малышки в столице не будет.

— Глори, но ты ведь мечтала вернуться в родовой замок.

— Я хотела жить там не одна, а с… тобой, — Глори споткнулась и вдруг огорошила вопросом: — Ты ведь не Пьелина?

Поля напряглась. Совсем не ожидала такого поворота разговора. Хотя что Полина хотела? Глори очень умная и наблюдательная. Разве могла она не заметить странности в поведении своей компаньонки? Поля выдала себя даже не столько сорвавшимся у нее сегодня обращением «Одуванчик», у нее с самого начала не получилось изображать перед Глори чужого человека, которым, по сути, являлась для нее Пьелина. Она любила малышку так искренне, это чувство сидело в ней так прочно, что спрятать его было невозможно.

Полина не стала отпираться — глупо. Вместо этого спросила:

— Как ты догадалась?

— Не догадалась — почувствовала. Ты так нежно баюкала меня всю дорогу, так ласково смотрела. Так ко мне относился только один человек. Я не понимаю, как такое может быть, но чувствую, что ты — это она. У тебя такой же взгляд, такая же мимика. Ты тем же движением прижимаешь к себе. Так же улыбаешься, когда называешь Одуванчиком. Ты такая же отчаянная преданная и стойкая. У тебя такая же светлая душа. Ты очень похожа на мою сестру… Не на Элайзу. На другую.

— У тебя есть другая сестра? — опешила Полина.

— Да. Она появилась несколько недель назад. Она носила то же имя и внешне выглядела, как Элайза. Но это была не Элайза… Это была ты? — Глори развернулась лицом к Полине и заглянула в глаза.

Бедный Одуванчик. Какая же она чуткая, тонкая натура. Она не понимала всего происходящего, но зато все чувствовала. Ощущала на уровне эмоций, на уровне подсознания. Не могла себе ничего объяснить, но тем не менее, пустила к себе в душу. Пустила и полюбила. Преданно и самоотверженно, как умеет только она.

— Я знала, что когда-нибудь ты мне все расскажешь. Просто пока было нельзя. Я ждала. И могу еще подождать. Сколько нужно. Только не отсылай меня в родовой замок. Я хочу быть с тобой.

У Полины защипало в глазах. Она начала говорить тихо и горячо:

— Да, Глори. Это я. Не Элайза. Другая сестра. Нет, мы не кровные родственники, но я люблю тебя, мой Одуванчик, мой славный стойкий Одуванчик, и всегда буду считать сестрой.

Поля сжала ручку Глори. Вложила в этот жест все переполнявшие душу эмоции. А потом начала рассказывать. Все как есть. С самого начала. О своем обмене с Элайзой и о том, что произошло дальше. Полина хотела сделать это позже, в более подходящей обстановке. Хотела сначала подготовить малышку. Но вдруг поняла, что это и есть самый подходящий момент…

Когда Рональд вернулся из Храма Красных Светил, он уже знал, что делать. Пресветлый Провидец Иллион дал достаточно много наводок, чтобы понять, где искать брата. Нужно скакать в северный лес к Проклятому замку. Но прежде чем отправится на поиски, Рональд встретился с Гаргусом.

Начальник охраны отчитался, что несколько часов назад от особняка Тайлера отбыл кортеж из двух карет. В одной из них находились Пьелина и Глариетта.

— Мои люди ведут наблюдение и обеспечивают охрану, как вы и приказывали.

— Пошли вдогонку еще нескольких гвардейцев, — распорядился Рональд. — Пусть вернут Пьелину в столицу. Немедленно. И сразу же доставят во дворец в мой кабинет.

Он уже понял, какую совершил ошибку, позволив девчонке, на которую среагировало родовое клеймо, отбыть в провинцию. И хоть люди Гаргуса ведут за ней круглосуточное наблюдение, этого мало. Неважно, кто она — очередная приманка, посланная недругами, или та самая — из пророчества, Рональду будет гораздо спокойнее, если она вернется в столицу. Он должен держать ее поблизости. Он должен встретиться, остаться с ней один на один. Еще раз ощутить сигнал родового клейма, прислушаться к себе. Он обязан разобраться в себе и ней — понять, кто перед ним.