– Почему?

– А ты догадайся. Здесь безопаснее. Есть где спрятаться от пулемётов, да и гражданских бомбить станут в последнюю очередь. В полях сейчас тысячи «прокажённых» – бомби, не хочу.

– Да, но какого они гр`ызутся?

– Потому что их здесь слишком много, места на всех не хватит.

– Парень дело говорит, – встревает здоровяк. – Смотрите.

Я замечаю двух «прокажённых» на крыше маленького здания контрольно-пропускной службы.

– Вон ещё, – Ваня указывает на северную стену.

Разрывая в клочья руки о колючую проволоку, через стену лезут трое «прокажённых». Шум снаружи нарастает, как цунами; проходит всего несколько секунд, и я сбиваюсь со счета. «Прокажённые» теперь повсюду – на стенах, на воротах, на крыше пропускного пункта. Некоторые перескакивают на штабеля металлоконструкций, на кабины припаркованных фур.

Когда первые твари спрыгивают на землю и разбегаются по территории базы, петляя между башен товара, от офисного здания разносится визг, похожий на тот, что издаёт толпа фанаток на концерте девчачьей группы. Вот когда я понимаю, что означало Евино «до хрена». Там, внутри, десятки, а может и сотни, беженцев. Они обречены – все до единого.

В мгновение ока паника перекидывается на людей в ангаре. В силу расположения, они не могут видеть того, что творится снаружи, но хоровой визг из соседнего здания моментально заражает их страхом, и вот уже женское население ангара визжит так, что дрожат стены. Тогда я с содроганием понимаю, что означало Евино «у нас не меньше».

– Все внутрь! – вопит Михась. – Живо! Живо!

Мы вбегаем в полутёмное, подсвечиваемое лишь экранами включённых мобильников, помещение, переполненное людьми. Арт, Витос и Ева принимаются отстреливать «прокажённых», показавшихся из-за ближайших штабелей. Михась, Женя и незнакомый здоровяк повисают на воротах, пытаясь закрыть их вручную. Сыновья здоровяка тянут отца за ноги, но ворота не поддаются. Скрипят несущие балки, звенит натянутая цепь электромотора, приводящего в движение механизм ролл-ворот. Где-то наверху есть система аварийного управления на случай отключения электроэнергии, но она слишком высоко, не дотянуться. Искать лестницу нет времени.

– Быстр`ее! Быстр`ее! – вопит Витос.

В ангаре стоит такой шум, что я едва слышу его. Ещё несколько мужчин присоединяются к нашим попыткам закрыть ворота.

– Лестницу! Дайте лестницу! – кричит Ваня.

С равным успехом он мог бы взывать к бушующему морю, прося осадить валы.

Я пытаюсь перезарядить «Ремингтон», но в темноте рассыпаю почти все патроны. В ладони остаётся всего два. Дрожащими руками запихиваю их в магазин. Поднимаю голову к потолку – кромешный мрак.

– Подсвети мне! – кричу Ване. – Надо отстрелить цепь.

– Фонарик! – принимается вопить Ваня. – Фонарик! Дайте фонарик!

«Море, море, дай мне золотую рыбку!»

Перед входом в ангар множатся трупы «прокажённых». По ним сверху бегут живые, в ещё большем количестве. Один из них прорывается через шквальный огонь карабинов и напрыгивает на мужчину, висящего на ручках ворот. Мужчина с криком разжимает пальцы, падает на бетонный пол ангара. Тварь мгновенно вгрызается в его горло зубами.

Поднимаю «Ремингтон» и первым же выстрелом снимаю у «прокажённого» верхушку черепа. Тварь затихает на груди мужчины, но тому уже всё равно – он мёртв.

Два «Моссберга» и «Сайга» безостановочно палят по наступающим со всех сторон тварям. К бою присоединяется Михась, снимает с плеча Виталика арбалет. Он не спешит растрачивать стрелы, а лишь прикрывает, чтобы история с прорвавшимся в ангар «прокажённым» не повторилась.

– Давайте быстрее! Мы не удержим долго!

Ко мне подбегает Ваня.

– Ничего…

– Ищи на полу патроны. Сколько сможешь, – говорю ему.

А потом стреляю в потолок наугад. Мимо.

Ваня падает на пол и тут же подаёт мне один патрон.

Не дожидаясь, пока он найдёт второй, перезаряжаю и стреляю вторично.

Пуля рикошетит, но цель не задета.

– Ещё!

Снова патрон. Снова выстрел. Снова мимо.

– Ещё!

Перерывы между выстрелами удлиняются, Ване всё труднее искать новые заряды.

В ангар вбегают ещё двое «прокажённых». В первого Миша выпускает две стрелы, но лишь третья укладывает его на землю. Вторая тварь бросается на одного из сыновей незнакомого здоровяка, тот успевает выставить локоть, и ядовитые зубы смыкаются на предплечье. Парень отпускает ноги отца и принимается кричать. Пока тварь жуёт его руку, Михась стреляет в упор. Стрела пронзает голову «прокажённого» с одной стороны и выходит из другой. Челюсти размыкаются, парень хватается за раненое предплечье.

Канонада выстрелов не смолкает. Зафиксировав ногой голову «прокажённого», Михась пытается вытащить стрелу.

Я успеваю ещё дважды выстрелить в потолок. Глаза немного свыклись с полумраком, и я стал различать очертания электродвигателя над головой, но обе пули ушли «в молоко».

Огненный заслон не справляется с наплывом «прокажённых». Пока Миша возится со стрелами, очередной «прокажённый» подбирается слишком близко ко входу. Это «свежак» – человек совсем недавно заражённый и ещё полный сил. Он прорывается к воротам, невзирая на несколько точных выстрелов Евы. Полуголый мужик с комплекцией боксёра-тяжеловеса почти не замечает вонзающихся в тело пуль. До висящих на воротах людей остаются считанные метры, когда укушенный сын незнакомого здоровяка вдруг бросается ему наперерез.

– НЕТ! – безумно кричит здоровяк. – СЫНОК, НЕТ!

Он спрыгивает с ворот, но уже слишком поздно.

«Свежак» настигает парня в пяти метрах от входа, заключает в медвежьих объятиях и валит на землю. За стоящим вокруг грохотом я не слышу хруст позвоночника – его дорисовывает моё воображение. Но я вижу, как конвульсивно дёргаются и обмякают конечности парня ещё до того, как «свежак» вонзает в него зубы.

– Весь огонь на «свежака», на «свежака»! – орёт Михась.

Общим усилием трёх карабинов тварь удаётся уложить на асфальт.

Незнакомый мужчина выбегает на улицу, поднимает бесчувственное тело сына на руки, и, рыдая в голос, относит в ангар.

– Патрон! – требую я. – Патрон!

Ваня вкладывает мне в руку пластиковый цилиндр.

Дробь.

– Это последний, Макс…

Заряжаю, поднимаю ружье. Прицеливаюсь в блок – антрацитово-чёрный квадрат на чёрном потолке.

И спускаю курок.

Звенит простреленная цепь… а затем ворота, под грохот металлических секций и торжествующие вопли обороняющихся, падают вниз, погружая нас во мрак.

18:55