- Я бы очень хотела в это верить, - улыбнулась Эрмина, решилась поднять голову и встретиться с серыми глазами – со спокойным и твёрдым взглядом.

- Верьте, госпожа Эрмина, и всё будет, правда-правда, - он поднёс к губам её руку и коснулся пальцев, она даже его дыхание ощутила.

Сердце забилось быстро-быстро и громко-громко, Эрмине показалось, что стук слышен в коридоре.  Что это он делает? Почему? Для чего?

А он просто держал её руку в своих, смотрел на неё и улыбался. И не было слов, и даже вдруг дышать сделалось тяжело – отчего-то. Эрмина смотрела на Филиппа и не могла отвести взгляда – смотрела и вбирала в себя и ямочки на щеках, и пушистые ресницы, и золотистые искры в серых глазах…

Где-то за дверью что-то грохнуло, с потолка посыпалась штукатурка, оба всё равно что отмерли.

- Всё будет хорошо, - прошептал он, ещё раз коснулся губами её пальцев и выпустил руку.

И пошёл посмотреть, что случилось – наружу.

- Что там? – спросила она.

- Дверь в бальную залу сломалась, - рассмеялся Филипп. – В щепки рассыпалась. Госпожа Маргарита говорит – сама, она только за ручку взялась. Придётся новую заказывать.

- Я верю, госпожа Маргарита справится, - улыбнулась в ответ Эрмина. – А нам с вами надо бы вернуться к книгам. Она помогает нам, давайте же тоже будем ей помогать.

- Вы правы, - он легко поклонился и взобрался наверх. – Забирайтесь сюда тоже, будем смотреть вместе. Будете записывать, договорились?

- Конечно, - кивнула Эрмина.

Всё наладится. Как-нибудь. Непременно.

Жермон понял, что его планы рухнули, когда Эрмина не вышла к завтраку. Не было её ни в спальне, ни у младших, ни в комнате матушки. Нигде. Слуги подняли переполох, но – безрезультатно. А потом ещё оказалось, что в конюшне нет Ворона, но, впрочем, его вскоре нашли – умный конь бродил по улице напротив дома и пощипывал травку, пробивающуюся по бокам мостовой. И конечно же, он не мог ни слова сказать о том, кто вывел его из конюшни, куда делась беглянка и кто из слуг помог ей – потому что все засовы и крючки были заперты изнутри.

- Вот, матушка, это всё ваша доброта, говорил я вам, что не доведёт она до добра, - сообщил Жермон матери, войдя к ней в гостиную.

Потому что как же теперь договариваться с графом? А если не договариваться с ним, то… ещё страшнее?

- Расскажите подробнее, сын мой, - сказала она. – Что ещё случилось?

- Уж случилось, так случилось, - мрачно сказал Жермон и велел звать Софи – пусть тоже думает, где искать дочь.

Конечно же, Софи ничего дельного не предложила, только принялась ругательски ругать и Жермона, и матушку. Пришлось просить её замолчать.

- Так что же, матушка, где, по-вашему, эта дрянная девчонка?

Мать долго молчала, Жермон уже было собрался встать и уйти, но она, всё же, заговорила.

- Немудрено, что девочка покинула дом. Вы очень испугали и обидели её, сын мой. Эрмина ничем не заслужила такого к ней отношения – она всегда была вам послушной и почтительной дочерью. Это Эжени можно выдать замуж, за кого угодно – она будет рада самому факту замужества и новой жизни, и сможет быть счастливой хоть за графом, хоть за сыном доктора, были бы подруги, деньги да новые платья, ей, вообще, немного в жизни надо. А Эрмине можно было подобрать судьбу и получше, и я ещё вчера вам об этом говорила, зря вы не послушали.

- Так вы что, знали, что девчонка сбежит? – от родной матушки Жермон такого не ожидал.

- Откуда бы? Я и не подозревала, что она так сможет.

- И кто только ей помогал!

- Наверное, Бабетта. Выгнать её немедленно! – Софи подскочила с дивана и выбежала вон.

- Может быть, Эжени что-то знает? – спросила матушка. – Вы не говорили с ней?

- Нет, - отрезал Жермон. – Она наказана, ей запрещено покидать комнату. Откуда ей знать!

- Те, кто не покидает комнаты, обладают хорошим слухом, - усмехнулась матушка. – И не исключено, что Эжени что-то слышала и на что-нибудь обратила внимание.

- И Бабетты тоже нет! – сообщила вернувшаяся Софи.

- И слава богу, - кивнула матушка, - значит, девочки вместе, где бы они не находились. И будут помогать друг другу.

- Да что там – помогать! Они же непременно влипнут в какую-нибудь неприглядную историю, - в отчаянии сказал Жермон.

Он слишком хорошо знал, что бывает с одинокими, беззащитными и не имеющими покровителей и средств к существованию юными девицами.

- Позовите Ламбера, позовите этого столичного следователя, пусть они найдут нам Эрмину! – требовала Софи.

- Анатоля и вправду можно позвать, - кивнула матушка. – Но и с Эжени поговори. Лишним не будет.

Жермон уже собрался послать за Ламбером и позвать Эжени, но первый появился сам.

- Доброе утро, господин мэр, госпожа Амелия, госпожа Софи, - кивнул он. – Откуда это поутру вернулся ваш драгоценный конь? Его видела стража.

- Сами силимся понять, - мрачно ответил Жермон и кивнул Ламберу на кресло. – Что-нибудь ещё случилось за ночь?

- Восточные ворота были открыты настежь, - сообщил Ламбер. – А стражник, болван, всё проспал.

- Значит, Восточный тракт, - кивнула матушка, будто что-то поняла.

Хотя… куда можно попасть по Восточному тракту? К перевалу, да, но ещё и в дом господина Гийома! К проклятущей Маргарите с непроизносимой фамилией. Девчонки с ней неплохо спелись, и верно, рассчитывали, что у неё их не станут искать! Ну он им задаст, всем!

- Софи, позови Эжени! – впрямь, вдруг вредная девчонка что-то слышала!

Эжени появилась мгновенно, поздоровалась, как воспитанная девица, и скромно села рядом с Софи.

- Эжени, ты вчера вечером разговаривала с Эрминой? – строго спросил Жермон.

- Вечером? Это когда? Когда вы сообщили, что отдаёте её замуж за графа? – дочь дерзко глянула на него.

Ну вот, ещё одна. Этой-то что не так?

- Да, после нашего с Эрминой разговора. Заходила она к тебе?

- Конечно, заходила! Сама прибежала, и принялась рассказывать – какой противный тот граф и как она не хочет за него замуж, и какие ужасные вы с маменькой, что хотите для неё этого брака, - Эжени улыбнулась.

Её улыбка всегда действовала на Жермона умиротворяюще – он не умел отказывать улыбающейся дочери. Дочь это отлично знала и беззастенчиво пользовалась. Но сейчас…

На глазах у изумлённого Жермона – и всех остальных – уши Эжени вдруг стали вдвое больше, чем были, а из аккуратной причёски показались… рога? И нос превратился в свинячий пятачок!

- Ещё она говорила, что поскорей бы умерла бабушка, - продолжала вещать Эжени. – И тогда бы она стала полновластной владелицей Зеленого Леса. А теперь она сбежала, и это значит, что ей не нужен ни граф в мужья, и никто другой, да и Зелёный Лес ей не нужен. Бабушка, может быть, вы отдадите его мне в приданое? И тогда граф сможет жениться на мне?