— Какие осложнения и последствия?

— Разные, — как бы нехотя начал он. — Зачем тебе? Ну, хорошо, если хочешь знать — гематома в голове может со временем стать злокачественной опухолью, — в голосе зазвучала необъяснимая гордость. — Рак. Она же давит на мозг, что часто приводит к эпилепсии, приобретенному слабоумию, болезни Альцгеймера. Припадкам разным. Тут один из милиционеров, который меня охранял, — у него жена медик, он разбирается. Мы долго с ним говорили, он мне объяснял. Твой сын может стать умственно отсталым, — криво, с вызовом, усмехнулся он. — Мечтал о карьере и богатстве, а закончу в дурдоме или на кладбище. Судьба посмеялась надо мной, а твой бог отвернулся! Дали понюхать краешек больших денег и сразу врезали по носу, чтоб не привыкал. Неужели я такой плохой человек, что со мной нужно так? А, пап? Скажи мне! Кто-то же сидит на кокаине, насилует, грабит и убивает, но живет до старости в роскоши. Счастлив и сыт. А я должен остаток дней работать на лекарства, если еще возьмут на работу, — он закрыл лицо ладонями. — А то сяду под церковью, буду подаяние просить, наравне с бомжами и старухами. Да?

Отец терпеливо смотрел на распаляющегося сына, соображая, что говорить. Формулируя, он даже начал шевелить губами, не в силах больше молчать.

— Где справедливость? Где? — выкрикнул напоследок Эдик и замолчал, ожидая в ответ утешения. Хотел еще спросить, почему Иннокентий не приехал, но решил — потом, сейчас не к месту.

— Мне очень больно смотреть на тебя в таком состоянии, — медленно и нежно сказал Роман Сергеевич, словно подкрадывался к основной мысли. — Была бы возможность, я бы с радостью поменялся с тобой местами. Поверь мне. Знаю, тебе гораздо тяжелее сейчас, чем я могу представить. Ты скажешь — это только слова! Понимаю, но душу лечат именно слова. Мне очень много нужно тебе сказать. Я рвался к тебе, но мы с мамой решили, что сразу не следует приходить. Мы волновались, — Роман Сергеевич поднял влажные глаза к потолку, набираясь вдохновения. — Я много думал. О своей жизни, о твоей, о Боге, о пути, по которому мы все идем. То, что мы делали, к чему стремились в течение жизни, вдруг воплотилось в страшных событиях этого февраля. На тебя напали, потом снова, потом погони и перестрелки, погибли люди, и в центре всего ты и я. Только представь себе! Слава богу — мы живы и мы вместе! Но надо же понять, что произошло и почему. Попытаться достичь хоть какой-то ясности. Поговорить, разобраться. Слова, идущие от сердца через голову к другому сердцу, имеют благодатную, живительную силу. Слова, несущие покой, помогающие обрести веру — и с ней надежду.

— Слова? — Эдик саркастически скривился. — Так легко? Были слова, будут слова и результат — слова. Вместо хлеба — акустика. Мне казалось, ты сможешь объяснить мне все, помочь, как в детстве. Как-то поддержишь. Я ждал тебя. Не знаю…

— Я тебя разочаровал? — голос отца стал тверже, выражение лица жестче. Увертюра закончилась, он приступал к основной части — «аллегро». — Жаль. Надеялся, ты все-таки повзрослел. Страдания и испытания всегда способствуют ускоренному взрослению.

— Ты прав, я действительно повзрослел, много думал.

— Тогда не надо надеяться, что я буду говорить с тобой, как с ребенком. Мне небезразлична твоя жизнь, я отец, но я не могу принимать решения за тебя. Ты же не спрашиваешь разрешения. Могу принимать на себя часть последствий твоих решений, но принимать решения тебе придется всегда самому. Это отличает взрослого человека от ребенка, умного человека от глупого. Ты хочешь, чтобы я погладил тебя по голове, прижал к себе, утешил и сказал: «Все будет хорошо»? Как в детстве? Я готов, сынок, но это не изменит ситуацию. Вообще-то так обычно поступают женщины, слабые существа, им простительно. Мужчина должен уметь прямо смотреть правде в глаза. Извини, ради бога, не хотел тебя обидеть.

— Я — мужчина!

— Ты все-таки обиделся. Сынок, пойми меня правильно и не сердись. Просто выслушай меня, может быть, я скажу тебе то, о чем ты не думал. Послушаешь?

— Конечно, папа.

Роман Сергеевич с силой потер лицо и, набирая темп, заговорил:

— Вся наша жизнь, сынок, каждого из нас, построена на причинно-следственных связях. Умный человек их видит, глупый — нет. Исходя из своего воспитания, мировоззрения, ценностей, целей, человек принимает какое-то решение. За этим решением следует действие или бездействие, которое, в свою очередь, всегда приводит к какому-то результату. Результат обязательно будет иметь последствия, причем иногда негативные, не такие, как человек ожидал. Кто же виноват в негативных последствиях? Ответ всегда один: тот, кто принял решение в начале цепочки! Если мы говорим обо мне, то я сам. Потому что где-то ошибся, что-то не учел, исходил из неверных предпосылок или преследовал неправедные цели. Получилось так, как получилось, вернее, так, как и должно было получиться. Если когда-то ты принял неверное решение и через много лет ощутил его последствия, то виноват все равно ты сам. Человек развитый никогда не перекладывает ответственность на других. Он видит связи во времени, помнит их, делает выводы. Человек слаборазвитый, тупой причинно-следственных связей не видит в силу слабости своего мозга. В его голове не умещаются эти связи, распадаются, стираются из памяти. Он, как ребенок, не в состоянии понять, что палец, поднесенный к горячей сковородке, — боль, что увлечение сладостями — ожирение, что, если не будешь учиться, не найдешь хорошую работу, а если начал пить водку с юности, то цирроз печени в зрелом возрасте станет заслуженной наградой. Именно поэтому, кстати, ограниченным людям особенно присущи зависть и ненависть. Запомни: зависть и ненависть — первые признаки тупого человека. От непонимания взаимозависимостей. Когда человек взрослеет, его способности развиваются и он в состоянии видеть более сложные процессы и их причинно-следственную цепочку. Он уже не спрашивает: «Почему это происходит именно со мной? За что мне это? Чем я, который не смог закончить ПТУ, зато выпил цистерну пива, хуже того, который окончил МГУ и изучил английский, и почему у него „Мерседес“, а я бутылки собираю?» Ему некого винить, кроме себя. Обрати внимание, чем менее развит человек, тем более он склонен винить во всем других. Если ты от кого-то слышишь: «Начальство — уроды! Правительство тупое! Коллеги — сволочи, я за них за всех работаю!» — знай: перед тобой клинический, бескомпромиссный идиот. У таких всегда виноваты все вокруг: русские, американцы, евреи, соседи, родители, власть. А он — жертва. Почему? Да потому что честный! — отец заметил, что возвысил голос почти до крика. — Ой! Что-то меня не туда потянуло. Извини.

— Да, я сам себя привел сюда, — растерянно согласился Эдик. — Ты, пап, как всегда, прав. Хотя ничего такого не предвиделось.

— Ты ничего такого не предвидел, а твой Баженов предвидел и обвел тебя вокруг пальца.

— Значит он умнее?

— Вряд ли. Подлее, хитрее, жаднее. Ты слишком доверчив, он этим воспользовался. Может быть, имели место еще и алчность, стремление получить деньги. Я не знаю, только догадываюсь. Возможно, он не планировал изначально покушения, но что-то у них пошло не так. Надеюсь, когда-то мы узнаем, как было на самом деле. В любом случае Баженов сейчас в розыске, и, когда его найдут, он получит приличный срок и миллион раз, сидя за решеткой, пожалеет о своем преступлении.