– Хотите сказать, что и научная информация оттуда? – спросил Суслов. – А для чего это скрывать, если они пришли с ней к нам?

– Я, Михаил Андреевич, скорее поверю в машину времени, чем в то, что деревенский дед станет учить меня физике твёрдого тела!

– Действительно, – согласился Брежнев, – продиктовать события легко, попробуй изложить научную теорию. Он хоть где-то учился?

– Старик умный, хоть порой и притворяется придурком, – ответил Келдыш. – Читать-писать он, конечно, умеет, но не более.

– Тогда зачем они вообще вышли на нас? – спросил Суслов. – Не хватило полномочий?

– Это понятно, – сказал Брежнев. – Если за этим стоит Машеров, его возможности очень ограничены. Взять хотя бы данные по Вьетнаму. Если их грамотно использовать, потери американцев возрастут многократно. Большинство катастроф ему тоже не предотвратить, или сделать это очень сложно. Да и кто знает, что может случиться в более отдалённое время. Я думаю, что нам не просто так выдают информацию мелкими порциями.

– Берите, что дают, а то не будет и этого, – сказал Суслов. – Так? Я попросил Семичастного, чтобы его люди взяли объект под контроль.

– И что? – полюбопытствовал Брежнев.

– Им указали на дверь. Сказали, что ничего не имеют против совместной работы, но контролировать её будут сами.

– Я думаю, что у белорусов есть информация за много лет, – сказал Келдыш. – По крайней мере, передача велась из достаточно удалённого от нас времени. Не верю я, что через десять или двадцать лет такое будет возможно. Наверняка это вообще не наш век.

– И о чём это говорит? – спросил Суслов. – Выкладывайте, Мстислав Всеволодович, свои соображения.

– Нам отдают вот это, – показал Келдыш на лежавшие на столе листы. – Дозировано подсовывают научно-техническую информацию, но ничего не говорят о нас самих. Я не слишком высокого мнения о своей роли в истории страны, но взять, к примеру, вас. Неужели судьба Генерального секретаря партии менее важна, чем переворот в Нигерии? Вы оба оказываете огромное влияние на развитие страны. Логично, если будет передана информация, связанная с ключевыми фигурами в партии и правительстве. Я трижды в последнее время встречался с Машеровым. Это, безусловно, очень умный и порядочный человек. Его не собирались выдвигать на повышение?

– Я говорил о нём с Мазуровым, – сказал Брежнев. – Кирилл Трофимович очень положительно отзывается о Машерове, но считает, что пока он на своём месте. Если его и возьмут в Москву, это будет не в ближайшее время. У меня такое же мнение.

– Значит, в ближайшие пять, а то и десять лет Машеров останется в Белоруссии и будет слабо влиять на союзные дела, – сделал вывод Келдыш. – Используя полученную информацию только для себя, он смог бы очень много сделать для своей республики, а остальное реализовать, переехав в Москву. И никто ничего не узнал бы. В такое трудно поверить, даже имея доказательства, а для тех, кому их не выложили, всё сказанное будет просто бредом. Но Машеров на такое не идёт. Из этого я могу сделать вывод, что он не может ждать. Видимо, за этот период должны произойти масштабные и неприятные явления, с которыми нельзя справиться на региональном уровне. А прийти к вам и выложить всё он по каким-то причинам не хочет. Скорее всего… – Келдыш замялся, – он опасается кого-то в верхах и, наверное, имеет для этого основания.

– У вас есть что ещё сказать? – спросил Суслов.

– Только одно. Я не верил бы всему, что может прийти из будущего. Во-первых, со временем оно поменяется, и часть информации потеряет свою ценность. А второе… Есть вероятность, что нам подбрасывают информацию, преследуя какие-то свои цели. Пока всё верно и подтверждается. Так будет ещё долго, а когда мы поверим в истинность того, что нам дают, и будем безоглядно применять на практике, могут подсунуть нечто такое, что скорректирует развитие страны в направлении, нужном не нам, а неизвестным благодетелям. Пользоваться надо, но с оглядкой на возможные последствия.

– Вот и субботу отучились! – сказал Сергей. – Ещё два дня, и лето!

Мы только что покинули школу и шли к калитке в школьной ограде. На дороге, прижавшись к бордюру, стояла «Волга», рядом с которой меня дожидался Васильев.

– Подождите минуту, – сказал я друзьям и подошёл к нему.

– Привет, – поздоровался он. – С тобой хотят поговорить. Садись в машину.

– Здравствуй. Подожди, сейчас отдам портфель.

Я попросил Сергея отнести портфель и, обойдя машину, сел на переднее сидение. Приехали к знакомому дому, куда меня когда-то привозили на встречу с Машеровым.

– Иди, – сказал Виктор. – Ты знаешь, куда.

Дверь открыл Семён.

– Здравствуй, – сказал он мне. – Иди в правую комнату, Илья Денисович там.

– Садись, лейтенант! – сказал полковник, когда я зашёл в комнату.

– Здравствуйте, – поздоровался я. – А почему лейтенант?

– Сам же сказал, что имел воинское звание, вот мы и дали тебе такое прозвище. Кто подумает, что речь идёт о мальчишке?

– Я и здесь уже не мальчишка. Зачем я понадобился?

– Ты думал о том, как именно мы будем использовать тетради?

– Конечно, думал. Судя по вопросам, вы воспользовались моей рекомендацией. Уникум?

– Воспользовались, но не в качестве основного варианта, как ты предлагал, а временно.

– Не понял, почему временно.

– Потому, что эту игру очень скоро раскусят. Может, уже раскусили. Судя по записям, ты был умным человеком…

– Ну, спасибо! – обиделся я.

– Обижаться будешь потом, а сейчас сиди и слушай. Тебе было восемьдесят? Значит, мозги работали не в полную силу. Перенос освежил память, но во многом вернул в детство. Память – это не ум, важно, как её используют, а тебя по поведению трудно отнести к взрослым. Может, для тебя это и хорошо.

– Это вы высказались по поводу моих рекомендаций?

– Вариант с предсказателем долго не продержится, – сказал он. – Подумай сам, и поймёшь почему. А потом придётся раскрывать карты. Не всё, конечно, и не сразу. Выкладывать всё в том виде, в каком ты отдал нам, нельзя, поэтому твоих тетрадей никто не увидит. Увидят наши распечатки, в которых внесены нужные коррективы. Поскольку будущее начнут менять, отдельные несовпадения не будут иметь большого значения.

– А что нужно от меня?

– Тебя придётся сдать. Поэтому тебе нужно почитать то, что мы сочинили для Москвы.

– А не думали о моей ликвидации? – зло спросил я.

– Представь себе, думали. Нерационально. Если убирать, то не тебя одного, а это почти наверняка вызовет шум. А после того как накроется версия с прорицателем, на тебя могут выйти и без нас. И статья в «Комсомолке» вышла в нужное время, и наследил ты порядком. В статье тебя так и назвали человеком будущего. В Москве сидят не дураки, смогут сопоставить факты. Что не устраивает? Никто не будет прятать тебя в подвал. Установят контроль? Так ты и так под контролем, хотя там опекать будут плотней. И Минск придётся поменять на Москву. Дать тебе там смогут больше, чем мы.