– Хватит там прятаться, – нетерпеливо сказала Гидеон, – пошли искать этого чувака. Он огромный, так что будет просто.

Ни один не двинулся с места. Запал у них иссяк. Они прижались друг к другу, напряженные и серьезные. Исаак поднял руку, и на кончиках пальцев зажглись бледные призрачные огоньки – синевато-зеленые, дававшие слабенький, почти бессмысленный свет. Он настоял на защите каждого коридора и намазал на все косяки кровь и слюну своего рыцаря. Он нервничал и злился, и выходило медленно – еще бы, размазать грязь вокруг такой кучи коридоров.

– Он отлично накладывает обереги, – примирительно сказала Жанмари.

– А я-то думала, Четвертые всегда бросаются вперед, очертя голову, и несутся как сумасшедшие, – отозвалась Гидеон, пристально смотря в тень.

– Глупо умирать, если от этого нет прока, – ответил Исаак, пальцем выводя замысловатые узоры вдоль двери. – Четвертые – не пушечные ядра. Если мы идем вперед, мы должны выжить… охранные чары – первые, которые я выучил. Когда в следующем году мы уедем с планеты, их выжгут у нас на спинах.

В следующем году. Гидеон с ума сходила от нетерпения, но все же потратила пару секунд, пытаясь пережить этот факт. Гадкие тинейджеры столкнутся с врагами Империи в возрасте четырнадцати и сколько-то там. Несмотря на то что она сама мечтала оказаться на передовой с восьми лет, это вдруг показалось ей не такой уж хорошей идеей.

– Мы хотели ехать в этом году, – уныло заметила рыцарь, – но Исаак заболел свинкой за неделю до призыва.

Вспомнив свинку, они оба помрачнели, но, по крайней мере, перестали бояться. Гидеон повела их по коридору с надписью «Санитайзер», где она впервые нашла Харроу. Три пары ног вздымали клубы белого порошка, переливавшегося разными цветами под некросветом Исаака, струйками осыпавшегося вниз сквозь решетку, распадавшегося в пыль. Дверь жалобно заскрипела, их взглядам открылся лабиринт камер из нержавеющей стали, вентиляция застонала в унисон с дверью, так что оба Четвертых стиснули зубы. Кровь Харроу никуда не делась, а вот крови Протесилая не было.

Они разделились, чтобы обойти весь лабиринт металлических столов, заглядывая под каждый – вдруг Протесилай лег немного вздремнуть или случилось еще что-нибудь настолько же вероятное; они осмотрели ряды металлических ячеек, оказавшихся пустыми. Они орали: «Эй!» и «Протесилай!», и их голоса эхом звенели в воздухе. Когда эхо затихло, они услышали поскуливание воздуха, продавливаемого сквозь металлические зубы вентиляции.

– Там что-то есть! – сказал Исаак.

Все прислушались. Гидеон услышала только шум старых машин, скрипевших одинаково обреченно последние несколько тысяч лет, удерживавшихся в живых только благодаря идеальным механизмам и усилиям некромантов. Этот звук ничем не отличался от фонового шума в Девятом доме.

– Ничего не слышу, – сказала она.

– Дело не в слухе. – Исаак нахмурился. – Я это… чувствую. Какое-то движение.

– Другой Дом? – спросила Жанмари.

– Нет.

– Заклинания?

– Ничего.

Она бродила по лаборатории с рапирой в одной руке и кинжалом в другой. Гидеон, непривычная к командной работе, испугалась, что, случайно напугав Жанмари, получит кинжалом в живот.

– Сюда принесли тела, – сказала Исаак, – давно. Много костяной материи. Весь Первый дом похож на кладбище, но здесь намного хуже. Правда, я не обманываю.

– Верю, – ответила Гидеон. – От кое-чего, что я здесь видела, у тебя бы глаза лопнули. Не знаю, что они здесь изучали, но мне оно не нравится. Хорошо еще, что это все достаточно замкнуто.

– Я… не был бы так уверен, – отозвался адепт. На лбу у него выступил пот.

– Его здесь нет, – сказала Жанмари, – пошли в другое место.

Они ушли из светлого стерильного Санитайзера. Гидеон коснулась панели, еще хранившей черные следы крови Харроу, и лампы погасли с ритмичным бум-бум-бум. Вышли в коридор. С висков Исаака струйками лился пот. Рыцарь обняла его за плечо, и он спрятал мокрое красное лицо у нее на груди. Гидеон в очередной раз поняла, что ей тяжело на это смотреть.

– Давайте вернемся, – сказала Жанмари.

Когда они вышли из коридора, ведущего к Санитайзеру, в главный коридор, ритмичное блямканье гаснущих ламп их догнало. Свет под решеткой на полу замигал и потух, потухли и тускло светящиеся панели над головой, и яркие огни, идущие под потолком большой комнаты. Они остались в полной темноте. Каждый нерв в теле Гидеон завопил от страха.

Некромант был близок к панической атаке. Рыцарь успокаивала его странно ровным голосом:

– Твои заклинания не сработали. Это просто свет погас. Не сходи с ума.

– Заклинания…

– Не сработали. Ты отлично накладываешь обереги. Здесь никого нет.

Одна из ламп, реагировавших на движение, замигала и снова зажглась. Потолочная панель моргнула и вспыхнула резким белым светом. На ней виднелись слова, которых не было всего пару секунд. Слова, написанные алой, свежей кровью, которая тихо капала вниз:

СМЕРТЬ ЧЕТВЕРТОМУ ДОМУ

Свет погас. Исаак, давно не спавший, переживший за последние дни столько горя, опасностей и паники, что они уложили бы человека вдвое его старше, не выдержал. Он завопил и вспыхнул сине-зеленым светом.

– Исаак, ко мне! – заорала Жанмари, но он истекал огнем, он был им ослеплен, он ничего не видел – солнце, а не человек. Гидеон услышала, что он бежит вперед, но ничего не увидела из-за слишком яркого света.

Когда зрение вернулось, перед Гидеон стояла самая огромная костяная тварь в ее жизни. Она заполнила весь центральный зал, освещенный синим светом Исаака. Жуткая мешанина костей. Она была куда больше твари в «Отклике», больше любого костяного конструкта, описанного в исторических трудах Девятого дома. Она возникла в комнате непонятно откуда, потому что пройти в дверь точно не могла. Она просто вдруг внезапно оказалась перед ними, как ночной кошмар. Головокружительно огромная гора костей, изящно балансировавшая на длинных паучьих ногах, полусогнутых и жутких, во все стороны из нее торчали медузьи щупальца, утыканные миллионами и миллионами зубов, сидевшими в кости на манер пилы. Тварь потрясла щупальцами, а потом напрягла их все разом с таким звуком, будто щелкнула плеть.

Ее было очень много.

Она испуганно отползала от Исаака Теттареса, который стоял, поставив ноги на ширину плеч, и беззвучно орал от страха и гнева. Он раскинул руки, будто в объятии, и в воздухе между ним и тварью расцвел взрыв, похожий на ядерный. Все ощутили рывок, будто он пытался вытащить из твари что-то. На костях зажглись яркие синие искры, и куча костей и энергии начала терять форму, растекаясь, роняя мелкие косточки в решетку.

Гидеон очнулась, выхватила рапиру и бросилась вперед. Левой рукой она схватила ближайшее щупальце и дернула за него, потом обрушила тяжелую перчатку на другое, обнаружила поблизости тонкую голую ногу и изо всех сил ее пнула. Какое-то зубастое щупальце обвилось вокруг ее лодыжки, но она растоптала его в кучку зубов. Гидеон оглянулась и увидела Жанмари, которую щупальце свалило с ног. Она отчаянно отмахивалась ногами и клинками. Везде была тварь. Везде, докуда доходил свет Исаака, клубилась эта опухоль из костей и зубов.