– Вот, – сказала лейтенант Диас. Она стерла со рта и носа почти всю кровь, но когда-то белая рубашка покрылась алыми пятнами. Здоровой рукой она покопалась в кармане и вытащила брелок с одним-единственным ключом. Паламед вежливо кивнул ей, взял ключ и повернулся к ним спиной. Камилла сидела на краю стола, рукой зажимая рану. Меж пальцев у нее сочилась кровь.

– Кость не задета, – сказала она.

– Не забывай использовать рапиру, пожалуйста.

– Я не оправдываюсь, но она быстрая, как черт…

Ее перебили:

– Я вызываю Шестой дом на поединок за ключи. Я называю время, и время это – сейчас.

Все повернули головы на звук – кроме Ианты Тридентариус, которая только чуть приподняла одну бровь, развалившись на стуле, и Набериуса Терна, который и бросил этот вызов. Он запрыгнул на стол длинным прыжком и встал, пока Юдифь Дейтерос осторожно вела своего рыцаря к пустому стулу. На них он покосился с насмешкой. Дурацкая прядка, как всегда, свисала у него точно посередине лба.

– Нет, – жалобно сказала Коронабет.

– Да. – Ианта встала. – Тебе ведь нужен ключ от лаборатории? Это наш шанс. Ничего лучше уже не представится.

Лицо Юдифь Дейтерос становилось все угрюмее и тревожнее. Она положила обе руки на кровоточащую царапину на груди своего рыцаря и с досадой бросила:

– У тебя нет никакой причины.

– И у тебя не было, если быть честным. Секстус был совершенно прав.

– Если ты хочешь назначить злодеем меня, вперед, – отозвалась капитан. – Я пытаюсь спасти наши шкуры. Ты ввергаешь нас в хаос. Существуют правила, Третий.

– Напротив, – ответила Ианта, – ты только что ярко продемонстрировала, что никаких правил нет. Есть только вызов… и ответ на него.

Посмотрев на сестру – Корона полностью утратила самообладание и то ли злилась, то ли жалела всех, – Ианта мягко сказала:

– Это же все для тебя, дорогая, не надо злиться. Может, у нас не будет другого шанса. Не обижайся, радость моя. Что ты можешь сделать?

Корона бросила бороться с собой. Лицо ее вдруг сделалось очень усталым, но, кажется, ей стало проще. Она скрежетнула зубами, поймала сестру за длинную тонкую прядь белых волос и приблизила ее голову к себе.

– Ничего, – сказала она, и Гидеон поняла, что они только что ее потеряли в каком-то смысле.

– Тогда давай сделаем это вместе. Ты мне нужна.

– Ты мне нужна, – эхом отозвалась ее сестра, довольно жалобно.

Камилла кое-как встала. Она взяла у Паламеда носовой платок и перевязала рану, но кровь уже просочилась насквозь, да и руку Камилла держала странно. Паламед, казалось, готов был взорваться – от страха или злости.

– Хорошо, – коротко сказал он, – второй раунд.

Гидеон вдруг охватило невероятной силы чувство: как она устала от этого говна. Она обнажила рапиру, надела кастет и зубами затянула его ремешки. Через плечо оглянулась на Харрохак, которую, очевидно, мучила ее собственная основная эмоция: «только не снова». Гидеон очень захотелось, чтобы некромантка засунула все эти чувства себе в задницу и впервые в жизни – совсем впервые – сделала то, что нужно Гидеон. И Харроу оказалась на высоте. Прямо звезда с небес.

– Девятый дом выступит за Шестой дом, – холодно и скучно сказала она, как будто давно задумала этот план.

Гидеон хотелось петь. Гидеон хотелось закружить ее в танце. Она широко, совсем не по-девятому улыбнулась, и Набериус Терн, который уже утратил свой мерзотно-злодейский вид и насторожился, вынужден был улыбнуться в ответ.

Ианта слегка удивилась:

– Интрига закручивается. С каких пор Девятый дом дружит с Шестым?

– А мы и не дружим.

– Но…

В точности копируя замогильные интонации маршала Крукса, Харрохак произнесла:

– Смерть сладка стервятникам и падальщикам.

Не в силах это больше выносить, Жанмари тоже запрыгнула на стол, держа перед собой сверкающую рапиру Четвертого дома. Красивый сине-серебряный узорный кинжал она вполне профессионально опустила к бедру. Несмотря на запухшие глаза и растрепанные нечесаные волосы – спала она не больше нескольких часов за последние несколько дней, – она выглядела вполне готовой ко всему. Гидеон начала подозревать, что, несмотря на гиперактивность гипофиза, в Шатур все же что-то было.

– Выйдя против нее, ты выйдешь против Четвертого дома, – звенящим голосом сказала она. – Верность и император!

Набериус Терн убрал в ножны рапиру и изящный сверкающий кинжал, закатил глаза так сильно, что они должны были провалиться внутрь черепа. Тяжко вздохнул и спрыгнул со стола. Мотнул головой, откидывая идиотскую прядку со лба.

– Надо было оставаться дома и жениться, – с отвращением сказал он.

– Как будто тебе кто-то предлагал, – рявкнула Ианта.

– Если вы закончили, – сказал Сайлас Октакисерон со своей отвратительно подобострастной вежливостью, – мы с братом Эштом собираемся поискать Протесилая из Седьмого дома. Он так и не нашелся.

– Однако для этого вам почему-то придется испробовать полученные ключи на дверях, которые вы никогда бы не смогли открыть, – заметил Паламед. – Какое удивительное совпадение.

– Я не собираюсь больше с тобой разговаривать, – отозвался Сайлас. – Страж Шестого дома – недоделанная жертва инцеста, кое-как сдавшая экзамен. Твоя подружка – безумная сука, и я сомневаюсь в ее праве на титул первого рыцаря. Я бы не стал тратить силы на нее. Наслаждайтесь покровительством теневого культа, пока оно никуда не делось. Жаль, что до этого дошло. Брат Эшт, мы уходим.

Они ушли с таким видом, будто им очень не хотелось поворачиваться к остальным спиной. Мастер Восьмого дома удалился, будто отступал с поля боя. Вторые – шатающийся рыцарь, поддерживаемый капитаном, – еще больше походили на отступающий легион с легкой примесью беженцев. Представители оставшихся трех Домов посмотрели друг на друга.

Паламед надвинулся на Харрохак. Руки у него были в крови, а глаза горели безумием. Он сорвал с себя очки, и на линзах остались жирные красные отпечатки.

– Остался всего один ключ.

– Ненайденный? – нахмурилась Харроу.

– Нет, они все найдены. Я прошел все испытания, кроме одного, с которым я не смирился.

Харроу нахмурилась еще сильнее, но Гидеон уже быстро сложила два и два. То же, судя по всему, проделал и мелкий некромантик Исаак.

– Если ключи существуют в единственном экземпляре, – медленно сказал он, – что происходит, когда ты проходишь испытание, уже пройденное кем-то другим?

– Ничего, – Паламед пожал плечами, – ты можешь пройти испытание, но ничего не получишь.