— Николай Августович узнал от Саши, где хранится его коллекция. Поначалу он прятал её. Сейчас, я думаю, она так и хранится в одном банке. Я не помню его названия… Они ведь очень любили друг друга… Мне кажется, что Николай Августович не мог простить себе смерть Саши, поэтому ничего никому не сказал. А потом Миша погиб и, там такая запутанная история была, не хочу вдаваться в подробности. Просто потому, что не знаю правды. Его нашли дома, в кабинете, с пулей в голове. Он был в мундире и при орденах. Но человек он был не очень хороший…

— Как и отец Люськи, — усмехнулась Маша.

— Что? — отвлеклась Катя. — А, вы об этом… Не могу сказать, его я знала ещё меньше.

— Значит Николай Августович оставил коллекцию Косте.

— Так и есть, — пожала плечами домоправительница.

— Скажите, Катя, — Маша набрала в грудь побольше воздуха, — а Николай Августович… он изменял Софье Дмитриевне?

— Маша… — Катя скрестила руки на груди и поёжилась, — это такой щепетильный вопрос. Но вам я отвечу. Николай Августович был человеком творческим, увлекающимся, ярким. В таких, как он, невозможно было не влюбиться. Такие мужчины редкость. Таким следует служить. А Софья Дмитриевна предпочитает, чтобы служили ей. Самое дурное занятие — судить кого-то. Не думаю, что Николай Августович когда-либо хотел бросить семью. Для него это понятие свято. Увлечения? Может быть… У него было такое окружение, в котором сплошь и рядом попадались актрисы, художницы, поэтессы и писательницы. Это я о женской половине. Он много ездил, общался, был завсегдатаем театров и выставок.

— Тот случай, когда Софья Дмитриевна порезала себя…

— О, это такая история… Мне кажется, что это не из-за ревности. Бывают болезни нервного характера, когда любой повод может спровоцировать. Я до этого не особо замечала, чтобы в доме были скандалы на тему увлечений Николая Августовича… Ну посидел он с кем-то, ну выпил, ну проводил, в конце концов… Никогда, слышите, Маша, никогда бы он не оставил семью. Это кровь, воспитание, гены… Вот и Костя унаследовал от него… — Катя задержала дыхание и тут же сникла, замолчав.

Маша ждала.

— Софья Дмитриевна ценила комфорт и уважение, — тихо продолжила Катя. — Она могла бы стать прекрасной актрисой… Играла как по нотам…

— Что вы имеете в виду? — Маша наклонилась ближе, чтобы не пропустить ни слова.

— Больше всего она любит внимание к себе. И знаете, за столько лет ничего не поменялось. Бедная Сима, она ведь воспринимает эту игру всерьёз, — Катя расправила фартук на коленях и положила руки поверх него. — Мне не сложно подыгрывать старухе. Теперь, когда вы знаете всё, вы можете понять меня. Но поймите и Симу. Бедная девочка, которая выросла под давлением образа собственной матери. Трагического и драматического образа. Может своего характера не хватило, может винила во всём отца…

Маша подумала о том, что Серафима до сих пор продолжает делать это.

— Она боготворила Сашу — старший брат, умница и добрейшей души человек… Конечно, в его смерти она винила отца. И все истории, которые Софья Дмитриевна придумывала о неверности Николая Августовича, не добавляли тому веса в её глазах… Кого бы она стала слушать? Меня? — Катя усмехнулась. — Я прислуга, моё мнение никого из них не интересует…

— Катя, а как вы думаете, у Саши мог быть роман с… — Маша поёжилась.

— С кем?

— С Зиной, матерью Люськи?

— С Зиной?! — переспросила Катя, округлив глаза. — Что за чушь? Вы простите меня, Маша, вырвалось. Нет, — она убеждённо покачала головой. — Вы просто не знали Сашу. Он, как раз, не был влюбчивым человеком. Думаю, это в нём от матери. Такая, знаете ли, холодность в этом смысле. Саша очень любил искусство, оно занимало почти всё его время. И Даша, думаю, страдала от нехватки внимания, но, — Катя сделала отрицательный жест указательным пальцем, — не подумайте, что она не понимала, на что соглашалась. Уверена, что им с Сашей было хорошо друг с другом. И когда появился Костик, стало ещё лучше. То, что произошло с ней потом, это отдельная история. Она стала молодой вдовой без определённых занятий в жизни. Аркадий был прекрасным человеком — весёлым, смешливым и заводным, но, думаю, что в плане личных отношений… — Катя поёрзала, — ну, знаете, как это бывает… И когда появился Жорж, она, наверное, поняла, что это…

— Я, кажется, понимаю вас… — Маша нахмурилась. — А Николай Августович?

В глазах Кати снова возник немой вопрос.

— Ну, он мог общаться с Зиной? В смысле…

Катя поправила волосы, проведя ладонями по вискам.

— Почему вы всё время спрашиваете о ней?

— Я не верю, что она могла сделать это с собой, понимаете? Должна быть какая-то причина, очень весомая, чтобы утопиться…

Катя покачала головой:

— Вы же знаете, что сделала моя дочь? Разве этот пример не является для вас доказательством?

— Лёка была больна. А Зина, насколько я знаю, нет. Она любила кого-то. Очень сильно. И этот кто-то не принял её.

— Вы серьёзно? Николай Августович? Нет… Он был уже не в том возрасте, чтобы… — Катя смутилась.

— А её муж узнал об этом, — продолжила Маша. — Не сразу, может быть. Но узнал.

— Вы думаете, это он сделал?

— Я думаю, что он решил шантажировать кого-то, чтобы получить деньги.

— Он редко появлялся в Николаевском, — ответила Катя. — Насколько мне известно, лишь между тюремными заключениями. И то, что с ним случилось, вполне закономерно. Его образ жизни прямо говорит об этом. Его убили, да. Но сделал это человек, который знал его хорошо. Такой же преступник, как и он. При чём здесь Николай Августович? И Зина?

— Катя, — Маша отстранилась и села, выпрямив спину, — вы же не глупый человек. Не знаю, как вы могли столько лет хранить свою тайну. И что при этом чувствовали — могу только догадываться. Должна вам сказать, что понимаю вас гораздо больше, чем вы можете себе представить. Но я прошу вас быть до конца откровенной. То, что произошло с вами, ужасно, но… Это тяжёлый груз. Вам следует избавиться от него.

— Но я рассказала всё. Теперь я полностью в ваших руках. И Костя тоже…

— Нет, не всё.

Домоправительница непонимающе смотрела на Машу.

— Послушайте, завтра его похоронят. Никто ничего не узнает. От меня, во всяком случае. Я обещаю вам, что буду молчать. И постараюсь забыть, если вы сами не расскажете обо всём Косте. Но я считаю, что вы должны это сделать.

— Да что вы хотите от меня?!

— Я хочу узнать, почему вы убили этого Валеру…

Маша поднялась по лестнице и прошла мимо пейзажа Николая Августовича, впервые не остановившись перед ним. Из-под двери комнаты Кости пробивался свет. Она постояла несколько секунд, а затем развернулась и пошла в ванную комнату на этаже. «Слишком много информации», — констатировала устало.