Близость к морю обязывала. Соли тут должно быть столько, что хоть ящиками соли, предположила я. И угадала.

— Бывает, — степенно кивнул трактирщик, укладывая в голове рецепт. — Просушить, значит. И долго ли?

— От трех до семи дней. По вкусу. И вешать лучше за глаз или жабры, чтоб не вытекало… всякое.

Хозяин рассеянно покивал, прикидывая про себя, куда вешать целую рыбную гирлянду, и поволок ведро в сторону кухни. Довольный рыбак поклонился в нашу сторону, тактично присаживаясь за столик у входа, чтобы не мешать господам своим запахом и видом. Стирка здесь была не в почете, и от работяги исходил мощный дух свежей рыбы и несвежего тела, который не мог заглушить даже продувавший веранду морской ветерок.

Прискакала бодрая подавальщица, судя по возрасту, дочь трактирщика. Повозила не особо чистой тряпкой по столешнице, продемонстрировав недюжинные прелести, посверкала щербатой улыбкой, поставила металлический стакан с ложками на середину стола, туда, где обычно бывают свечи или вазы с цветами. Такое себе украшение.

— Скажи, милая, а у вас тут последнее время новых лиц не появлялось? — мягко поинтересовался Ладинье, пристально глядя девице в глаза. Та закраснелась и потупилась, а я с трудом подавила порыв пнуть темнейшество под столом ногой.

Это что же творится, при живой-то любовнице?

— Так, почитай, половина деревни новые или пришлые, — кокетливо повела подавальщица плечиком. Рубашка, не завязанная у горла по случаю жаркой погоды, соскользнула, приоткрывая молочно-белое пышное тело. Даже я засмотрелась на сей незатейливый стриптиз, что уж говорить о мужчинах. От вида ее декольте чуть не забыла, что переодета мужчиной: так захотелось устроить моему темнейшеству скандал.

— У нас старожилов мало, кто в город подался, кто и вовсе…

Девица махнула рукой, небрежно поправив одежду, и убежала на кухню. Ладинье проводил ее взглядом, потом покосился на меня и вздрогнул.

— Я ж для дела! Хочешь — сама допрашивай, — поспешно предложил он, чуя надвигающуюся бурю, на что я только фыркнула. Если начать ревновать к каждой подавальщице, то зачем вообще такого мужчину заводить? Либо веришь ему, либо нет, а если нет — так и говорить не о чем. Пинка ему и все.

Дейрону я верила.

— Нет уж, я лучше поем, — открестилась я от ведения допроса, и вовремя. Девица вернулась, ловко балансируя на одной руке три глубокие миски. Две сгрузила перед нами, одну отнесла страждущему рыбаку. На обратном пути, повинуясь подзывающему жесту Ладинье, опять подошла к нашему столику.

— А маги у вас тут есть? — зашёл с другой стороны темнейшество. Скрывать дар тяжело, особенно когда он только проснулся. Судя по запустению, царившему в комнатном мирке, принц-бастард не появлялся там минимум несколько лет. Магия появляется в подростковом периоде вместе со всплеском гормонов, а сыну королевы еще нет двадцати лет, по словам Ладинье. Значит, самый пиковый и проблемный возраст он пережил на берегу, вне своего убежища. И уж точно должен был наследить по полной.

Как признался Дейрон, королеве настолько тяжело было говорить, что подробностей она не поведала. Хорошо хоть, ее сил хватило, чтобы указать точное направление и описать заклинание на входе. По обмолвкам ее величества, Ладинье понял, что юный бастард жил в том райском уголке чуть ли не с рождения.

Допрашивать Лисвер, тем более в ее состоянии, темнейшество не стал. А жаль. Нам бы сейчас лишние сведения не помешали, хотя бы чтобы портрет подростка себе представлять или особые приметы.

— Есть, как не быть, — девица, оставив в покое ворот рубахи, занялась волосами: поправила выбившийся локон, ненароком накрутив на палец, перекинула вперед толстую белесую косу. Поглядывала она при этом не на Дейрона, а на меня, отчего я чуть похлебкой не подавилась. — Целая обитель.

Показалось, что я ослышалась, засмотревшись на попытки непринужденного флирта со мной же.

— Обитель? — переспросила я, чуть не забыв изменить голос, чтобы не выдать себя. Подавальщица зарделась.

— Да, Обитель Святого пламени, — кивнула она, теребя кончик косы.

— Обитель Святого Пламени… — повторила я, сама не понимая до конца, что именно меня в этом названии царапнуло.

— И чем они занимаются? — продолжил импровизированный допрос Ладинье, с аппетитом уминая рыбную похлебку. Получилась она и вправду наваристой, сытной и густой благодаря высыпанной вовремя горстке крупы, а сама по себе рыба была достаточно жирной и разваливалась на сочные кусочки прямо в ложке. Водоросли и какие-то травы, плававшие в бульоне, добавляли блюду пикантности, походя одновременно на перец чили и базилик.

— Помогают страждущим, учат детишек грамоте, сдерживают напор тварей из моря, да много пользы от них, всей и не упомнишь, — заученно, повторяя за кем-то из старших, ответила девица, а меня наконец-то осенило.

— Дей, у нас есть монастыри в столице? — уточнила я, едва дождавшись, когда подавальщица снова скрылась на кухне. Ладинье похлопал на меня глазами, не до конца понимая вопрос. — Ну, обители. Ты когда-нибудь про такое вообще слышал?

— Нет, наверное, какое-то местное специфическое образование, — протянул темнейшество неуверенно. — Дело хорошее, что помогают рыбакам и детей учат. Вот бы и у нас, ближе к центру, больше о селянах думали и меньше — о собственном кошельке.

— Так может, специально его и открыли? Чтобы помогать детям, — я специально с намеком выделила последнее слово, и Дейрон замер, открыв рот. Переварив мысль, чуть не ринулся на кухню выспрашивать подробности, но, к счастью, девица вернулась сама, чтобы забрать очень быстро опустевшие тарелки.

— А давно ли у вас эта обитель стоит? — спросил Ладинье, любезно улыбаясь подавальщице.

— Так давно, уже лет пятьдесят поди, — прощебетала одарённая двумя выдающимися талантами девица. Дейрон красноречиво на меня посмотрел, и я чуть сникла. Ну да, не вписывается эта обитель в мою концепцию. Но проверить все равно надо! — Раньше-то там меньше народу было. Почитай, один отшельник. А потом оживилось, еще маги подтянулись. Так что жить можно, господин, тихо у нас тут, не хуже, чем в столице!

Теперь уже я глянула на Ладинье торжествующе. Какой бы отшельник здесь раньше ни жил, а оживленно стало не так давно. Да еще и маги! Мало кто променяет хлебное и спокойное место в столице на рыбацкую деревню, да еще и займётся безвозмездным обучением детишек. Разве что тот, кому возвращаться некуда.

Или кому нужно отсидеться в укромном месте.

Расплатившись с трактирщиком и выспросив местонахождение обители, мы двинулись в путь. Лошади были недовольны тем, что их оторвали от увлекательной кормушки с овсом, но с удилами не поспоришь. Пришлось беднягам бодро клацать подковами по каменной тропе, уходящей от поселения все дальше в лес.

Шаги скоро зазвучали приглушенно — камни под ногами сменил густой мох и прелая листва. В лесу было довольно сыро, но мы неуклонно поднимались вверх, петляя и периодически сворачивая то вправо, то влево, как на горном серпантине, и я забеспокоилась.