войск из Афганистана и установление там исламского порядка. Однако они не определили, что они подразумевают под исламским порядком. Примечательно, что талибы почти всегда говорят об исламском порядке, а не о восстановлении исламского эмирата, поскольку предполагается, что может существовать некоторая возможность объединения с ними других группировок и партий на условиях сохранения исламского характера управления страной. Приглашения прежним моджахедам присоединиться к джихаду раздавались талибами неоднократно и не без некоторого тактического успеха. Короче говоря, талибы, похоже, склонны к примирению с партиями и группами, которые, по крайней мере, поддерживают их цель, состоящую в исламизации афганского правительства. Это сделало бы примирение возможным даже для тех талибов, которые являются сторонниками жесткой линии, хотя, возможно, не для американцев или для афганцев, склонных к союзу с Западом.

К 2018 г. лидеры талибов осознали риск того, что предложения Кабула о переговорах могут быть направлены не на достижение подлинного примирения, а на раскол и ослабление их рядов. Мулла Хайбатулла был заместителем Мансура, когда попытки последнего связаться с Гани (под давлением Пакистана) подорвали моральный дух талибов. Хайбатулла пытался укрепить свое лидерство, воссоединить «Талибан» и добиться легитимности в качестве лидера с помощью военных побед, а затем вести переговоры с позиции силы, возможно, также пытаясь переманить на свою сторону некоторые партии и фракции, входящие в состав Правительства национального единства.

В то время как американцы пытаются оказать на Пакистан давление, чтобы подтолкнуть талибов к столу переговоров и заставить их заключить сделку, пакистанцы должны учитывать возможную реакцию своих собственных внутренних джихадистов. На данный момент они не враждебны пакистанским властям, но это может измениться, если Исламабад будет воспринят как предатель дела афганского джихада. Пакистанцы также должны учитывать роль Ирана, который расположен не так удачно, как Пакистан, чтобы поддерживать талибов по всему Афганистану, но который сейчас может оказывать значительное влияние далеко за пределами Западного Афганистана, в том числе благодаря сотрудничеству с Россией на севере. Иранцы хотели бы саботировать любое мирное урегулирование, которое не учитывает их интересы, и в особенности такое, в котором важную роль играет Саудовская Аравия.

Как идут дела у талибов на поле боя после значительного сокращения войск коалиции США, начавшегося в 2011 году?

Наибольшие шансы свергнуть афганское правительство талибы, вероятно, имели в 2015 г., поскольку немногочисленные американские силы, все еще находившиеся в стране, были связаны жесткими правилами ведения боевых действий, а афганские силы безопасности, потеряв поддержку, оказываемую Международными силами содействия безопасности (ISAF), переживали кризис. Стратегия президента Гани, предусматривающая дипломатическое взаимодействие с Китаем, Саудовской Аравией и Пакистаном, позволила убедить пакистанцев в том, что он готов к долгожданной для них сделке, и они остановили запланированное наступление талибов. Затем внутренние разногласия по поводу попыток Ахтара Мансура занять место муллы Омара на несколько месяцев парализовали движение «Талибан». Только осенью того же года отчаянная попытка Мансура сохранить хоть какой-то авторитет и нанести ответный удар по Гани привела к тому, что талибы захватили Кундуз. Хотя это имело успех с точки зрения пропаганды, вызвав большой шум в средствах массовой информации, было уже слишком поздно. Приближалась зима, и сезон боевых действий закончился. Талибы возобновят свою широкомасштабную кампанию в 2016 г., снова нападут на Кундуз, почти завладеют Таринкотом и несколько раз попытаются захватить Лашкаргах. Но они упустили свой шанс: после Кундуза американцы изменили свои правила ведения боевых действий и послали подкрепление. Из-за противодействия американцев талибы не смогли захватить город и удержать его.

В середине 2016 г. они были близки к тому, чтобы войти в Лашкаргах после того, как рухнуло внешнее кольцо обороны афганских сил безопасности, но их собственные силы были застигнуты врасплох на открытой местности недалеко от Лашкаргаха и уничтожены ВВС США.

Тактически талибы имели явное преимущество над афганскими силами безопасности, но их внутренние разногласия, нерешительность в отношении стратегии (переговоры или война?) и возобновление вмешательства в конфликт США не позволили им добиться стратегических успехов. В 2017 г. разногласия между талибами усилились, Хайбатулла поссорился с Сираджуддином Хаккани, и кампания, направленная на захват городов, была свернута. Талибы вернулись к войне на истощение, нанося афганским силам безопасности все большие потери и все больше ослабляя свое присутствие в сельских районах, но не достигли никаких стратегических успехов.

Между тем талибы наращивали потенциал для захвата городов: они развернули «силы специального назначения», называемые «красными подразделениями», которые были предназначены для проникновения в города, а затем нанесения ударов в тыл силам афганского правительства. Талибы начали создавать эти подразделения для нападений на города в 2018 г., добившись тактического успеха в Газни в августе. Они продолжали совершенствовать эту тактику, но в феврале 2019 года политическое руководство ввело мораторий на нападения на города, который был отменен только в конце августа того же года. В начале сентября талибы возобновили рейды против городов, войдя в Кундуз и Пули-Хумри, но сезон боевых действий 2019 г. уже подходил к концу, и у их элитных подразделений не хватило нескольких недель, необходимых для накопления боеприпасов и оружия с целью дальнейших нападений на крупные населенные пункты.

Чтобы привести афганское правительство к краху, талибам не нужно было захватывать каждый город на пути в Кабул. Череда их побед, вероятно, потрясла бы его и либо парализовала, либо привела к падению. Например, упомянутая ранее битва за Газни в августе 2018 г. привела к немедленным взаимным обвинениям между хазарейскими политиками и сторонниками Гани из-за решения Независимой избирательной комиссии (IEC) приостановить в Газни парламентские выборы по причине ситуации с безопасностью. Ожидалось, что, благодаря неучастию пуштунов в выборах в тех районах, которые захвачены талибами или за которые с ними еще идет борьба, кандидаты-хазарейцы достигнут там, как и в 2010 г., полного успеха. Ведущие политики-хазарейцы даже начали угрожать, что оставят занимаемые ими государственные посты, если Гани не пойдет на уступки.

Некоторые члены движения «Талибан», такие как хакканисты, утверждали, что аналогичного результата можно достичь с помощью проведенной в Кабуле серии кровавых террористических актов по гораздо меньшей для талибов цене, но Хайбатулла наложил на эту идею вето, опасаясь, что ее реализация нанесет имиджу организации непоправимый ущерб. В начале 2019 г. Хайбатулле, чтобы избежать жертв среди гражданского населения, удалось также приостановить крупные террористические акты в городских районах. Одновременно уменьшение числа таких жертв, вызванных атаками талибов, задокументировала Миссия ООН по содействию Афганистану (UNAMA). За первые шесть месяцев 2019 г. в Кабуле не произошло ни одного крупного нападения. Однако после все более напряженных переговоров в Дохе руководство талибов решило с 1 июля возобновить в Кабуле теракты; за этим последовала самая интенсивная за все прошедшее время