– В чем дело?! – рявкаю я, когда она приземляется в опасной близости от моей ноги.

Иззи, тяжело дыша, валится рядом со мной.

– Он сделал мне предложение! Теперь я буду миссис Рид Махони! БОГАТОЙ-ПРЕБОГАТОЙ! – последнее она шепчет, безумно округляя глаза. – Джейми, он меня любит! Он говорит, что все для меня сделает! Купит все, что я захочу!

Я дотягиваюсь до ночника и включаю свет.

– И ты согласилась?

– Ну разумеется! А как же! Джейми, это была лучшая неделя в моей жизни! Я хочу еще! И получу еще! Сегодня мы присматривали себе домик в Вегасе. Джейми, ты бы видела, что это за «домики»! Бассейны – с фонтанами! Лестницы – как во дворцах! Ванные – с минеральной водой! Огромные гардеробы, подставки-карусели для обуви…

Она падает на спину – и тут же вскакивает, визжа от восторга.

– А посредине – я в атласной пижаме, представляешь?

К этому моменту я окончательно просыпаюсь.

– Боже мой! Ты выходишь замуж!

– Ага! Я!! Выхожу!!! Замуж!!!!

Я крепко обнимаю ее, силясь разобраться в собственных чувствах. Пожалуй, сильнее всего – обида. Опять я тащусь в хвосте. Предложение Скотта с предложением Рида и сравнивать нельзя.

– Извини, не хочу портить тебе праздник – но как же Дейв?

Иззи бросает на меня заговорщический взгляд.

– У меня шикарный план! Если умело разыграю карты, удержу при себе обоих!

– Как?! – Я уверена, что ослышалась.

– А вот слушай. Я скажу Риду, что хочу три месяца жить с ним, а другие три – в Девоне. Чтобы не расставаться с семьей, с друзьями и так далее. Ему-то что, он все равно вечно в разъездах!

– А Дейву ты как объяснишь свои трехмесячные отлучки?

– Ну, что-нибудь придумаю. Изобрету какую-нибудь сверхвыгодную работу по гибкому графику. Дейв допытываться не станет – ты же его знаешь.

– Иззи, не могу поверить, что ты это серьезно!

– Почему бы и нет? По-моему, классно придумано. За двумя зайцами погонишься – обоих поймаешь!

Еще несколько дней назад я пропустила бы болтовню Иззи мимо ушей. Может, даже посмеялась бы над тем, как ловко она обведет «этих болванов» вокруг пальца. Но разговор со Скоттом оживил мои чувства, словно нюхательная соль. Я глубоко вздыхаю и говорю твердо:

– Иззи, так нельзя.

Она бросает на меня раздраженный взгляд.

– Я серьезно, Иззи. Это подло.

– Ну, знаешь!.. Жизнь вообще подлая штука. Каждый за себя.

– Зачем тебе Дейв? С тех пор, как мы сюда приехали, ты о нем и не вспоминала!

– Потому что занята была! Это же не значит, что я по нему не скучаю. Так приятно знать, что где-то далеко меня ждет Дейв… Что бы там ни врали моралисты, а человек – животное полигамное.

– При чем тут полигамия? Обыкновенная жадность, по-моему.

Она смотрит на меня ледяными глазами.

– Ты никогда меня не осуждала. Я думала, ты меня понимаешь. Я живу, как хочу, ни перед кем не оправдываюсь и не извиняюсь. Принимай меня такой, как есть, – или катись к чертям!

Ее слова повисают в воздухе, словно ультиматум.

– Значит, или по-твоему, или никак? – вздыхаю я. Мне страшно с ней ссориться, но вслед за страхом приходит гнев. Вспоминаются слова Скотта: «Знаешь, почему люди вроде Иззи плюют на всех? Я тебе скажу: потому что люди вроде тебя боятся дать им отпор!» Эти слова больно задели меня и до сих пор не дают покоя.

– Это подло, Иззи, и я не позволю тебе так поступить.

– Ты не позволишь? Да кто ты такая, чтобы мне указывать? – шипит Иззи.

– Кто я такая? – Я отшатываюсь. – Если ты забыла, последние двадцать лет я была твоей лучшей подругой! И дело не в том, кто кому указывает; просто ты потеряла всякое понятие о том, что можно делать, а чего нельзя!

– И это мне говорит невеста гея!

Я молча вылупляюсь на нее, не зная, что ответить. Если до такого дошло… Плохо дело. Совсем плохо.

Иззи вздыхает, всем своим видом показывая, как устала от моих придирок.

– Сделай одолжение, просто порадуйся за меня, и на этом закончим.

– Я рада, что Рид сделал тебе предложение; но если ты начнешь его обманывать, то скоро сама не обрадуешься, – твердо отвечаю я.

– Почему? Карму себе испорчу? – презрительно усмехается она.

– Не в карме дело. Ты запутаешься во лжи и рано или поздно станешь сама себе противна. Почему бы просто не оставить Дейва в покое?

– Он – мой остров в бурном море! К кому еще я побегу, если все обломается?

– Ни к кому. Если все обломается, ты встретишь поражение, как все нормальные люди. Или так боишься упасть, что готова всю жизнь стелить перед собой соломку?

Иззи трясет от ярости, но она еще надеется меня убедить.

– Он меня любит. Если я его брошу, он с ума сойдет от горя. А так останется счастлив. Кому от этого вред?

– И тебе, и ему. Потому что он получит тебя только наполовину.

– Да ему больше и не надо! Ты же его знаешь!

– Мне всегда казалось, что Дейв для тебя – что-то вроде суррогата, «и.о. настоящей любви». А теперь ты встретила настоящую любовь. Зачем же цепляться за Дейва? Ты ведь даже на его звонки не отвечаешь!

– Джейми, я его люблю! – упорствует она.

– Если бы любила, не выходила бы замуж за другого, – парирую я.

– Ну, завела шарманку! Верность – это для юродивых вроде тебя! – отрезает Иззи, как выплевывает.

Она вскакивает и подходит к окну.

– Тебе просто завидно, потому что у меня двое нормальных мужиков, а ты только и умеешь, что гомиков очаровывать!

В глазах ее – такое яростное презрение, что я застываю как вкопанная. Но это, оказывается, только начало.

– Значит, я – подлая лгунья? А на себя оборотиться не хочешь? Что такое эта твоя свадьба со Скоттом, как не ложь, наглый обман, вранье от начала и до конца? Ладно, у него больная мать – а у-тебя что? Я тебе скажу, родная. Ты просто смертельно боишься жизни. Серая мышка вырыла себе норку и на все готова, лишь бы из нее не вылезать. Скотт будет по мальчикам бегать, а ты – сидеть дома, обливаться соплями над высокой поэзией и мечтать о своем Кристиане, как уже десять лет промечтала. Так всю жизнь и проживешь. И будешь удивляться, почему все хорошее достается другим. Да потому, что другие не боятся рисковать!

Я падаю на подушку, не в силах даже зажмуриться.

– Я тебя знаю лучше, чем ты сама себя знаешь, – говорит она, немного успокоившись. – Ты Финна обходишь за милю, потому что чувствуешь: между вами что-то может быть. Что-то настоящее. И это для тебя страшнее всего. Ты просто трусиха, Джейми.