Надин».

– Корова чертова! – шиплю я сквозь зубы и поспешно разворачиваю записочку от мамы.

«Хочу предупредить, что скоро ты получишь факс от Надин. Я все ей рассказала, потому что она тоже на пару дней летит в Лас-Вегас! Я предлагала ей лететь со мной, но она не хочет ни на минуту выпускать из поля зрения Кристиана. Бедняжка, она так нервничает перед свадьбой! Вчера ночью по телефону устроила настоящую истерику: вбила себе в голову, глупенькая, что у Кристиана появился кто-то еще. Насколько я поняла, никаких доказательств, вроде губной помады на воротнике, у нее нет – одни подозрения. А все оттого, что он снова начал читать стихи. Не знаю, как ты, а я в этом никакого преступления не вижу. Может быть, он просто подбирает стихотворение к свадьбе, чтобы сделать Надин сюрприз».

Стук сердца громом отдается в ушах. Что, если мы с Кристианом одновременно читали одни и те же стихи? Думали об одном? Лелеяли одни и те же воспоминания? Грезили об одной и той же иве над рекой?

«Кстати, вот тебе хорошая новость: твои друзья, Аманда и Калин, тоже летят в Лас-Вегас, и, видимо, одним рейсом со мной! С Колином мы сдружились. Удивительно милый парень. Геи вообще очень симпатичные ребята, согласна?»

Что мама, что дочка. Теперь ясно, от кого я унаследовала симпатию к гомосексуалам.

Я плюхаюсь на диван. Нет, этого не успокоить никаким ромашковым настоем. Душевная ясность, отвага, уверенность в себе – все испарилось как дым. Я снова валяюсь в грязи.

Зачем природа создала меня воздушным шариком, что сдувается с одного укола? Как смеет моя птица счастья исчезать, едва помахав крылом? О Мичигане, Миннеаполисе и Мэриленде можно забыть – надо мной черной тучей нависло иное, куда менее приятное слово на М: МУЖ.

Что же теперь делать? Я забираюсь на диван с ногами, прижимаю к груди вышитую подушечку и задумываюсь. Если Кристиан летит ко мне – чему нет никаких доказательств, – по меньшей мере глупо отпугивать его фальшивым женихом. С другой стороны, он верит, что я помолвлена по-настоящему, и все равно летит… Но, может, дядя Сэм и вправду болен? И еще стихи – наши стихи…

Иззи сказала бы, что лучший способ вернуть Кристиана – заставить ревновать. В этом плане у нее старомодные взгляды. Что ж, может, она и права. Тогда надо показать Кристиану Скотта. Кристиан вызовет его на поединок, отвоюет мою руку в честном бою, и я-все-таки выйду замуж за свою единственную любовь.

Разумеется, не бывает ложки меда без бочки дегтя – то есть без Надин. Сестрица свою добычу без боя не отдаст. Если я всерьез решу вернуть Кристиана, придется одолжить у Скотта самое длинное и острое турнирное копье. Но может ведь оказаться и так, что Кристиан в самом деле ее любит…

Так или иначе, Надин не опередит меня в забеге к алтарю! Нет, эту скачку ей не выиграть! Нельзя допустить, чтобы она приехала и обнаружила меня без жениха! Я обещала Скотта – значит, будет ей Скотт. Ну и что, что не любит женщин? Зато во всех прочих отношениях о лучшем муже и мечтать нельзя. Не говоря уж о том, что я верну к жизни его несчастную мать. А также повеселю Аманду и Колина. (Я, кажется, не упомянула, что разбавила свой травяной чай ликером «Бейли». И еще ложечку виски добавила.)

В лихорадочной спешке я набираю номер Скотта.

– Главный грешник Города Греха на проводе! – весело откликается он.

– Это я.

– Привет.

Я набираю воздух в грудь.

– Ну что, тебе нужна жена или как?

Я просыпаюсь до будильника и минут десять валяюсь в постели, вспоминая, к чему так сосет под ложечкой. Ах да – завтра прилетает Надин. Надо бы справиться о здоровье Сэма.

Сэм поднимает трубку со второго звонка и бодро сообщает, что чувствует себя отлично. Правда, услышав, что Надин обеспокоена его здоровьем, дает задний ход: да-да, как же, вчера его зверски продуло. А сразу не признался, потому что болеть – это не дело для настоящего мужчины. Щас, так я ему и поверила!

– Увидимся через час! – прощаюсь я с ним.

Запас строгих юбок стремительно иссякает. Завтра, если время будет, надо бы пробежаться по магазинам. Купить что-нибудь такое, чтобы сразить Кристиана наповал. Сейчас он одевается куда элегантнее, чем в прежние времена, а Надин всегда так разряжена, что рядом с ней я просто обязана выглядеть безупречно. Помнится, Кристиану нравилось, когда я надевала голубое…

Утро проходит без приключений: я сижу за прилавком, размышляю, что завтра надеть и воображаю, с каким восторгом будет смотреть на меня Кристиан. Никки сегодня не в духе: она сообщает, что «Сэм совсем с цепи сорвался», но узнать подробности я не успеваю – в магазин врывается толпа японских туристов и сметает с прилавков все подчистую, в том числе и те вещицы, на которых стоит «Майд ин Джапан».

В час дня я отправляюсь в «Священную Корову» за овощным бургером. Вернувшись, обнаруживаю, что Сэм возится с кассой и ругается на чем свет стоит.

– А где Никки? – спрашиваю я, спокойно освобождая из плена застрявшую чековую ленту.

– Ушла домой. У нее там неприятности, – отвечает он, побагровев еще сильнее.

– Какие? – меня вдруг охватывают подозрения.

– Ее мать упала с лестницы. Нашла время – как раз сегодня, когда у нас учет!

Скотина бессердечная. Никки признавалась мне, что боится оставлять мать одну на весь день – очевидно, с ней уже случалось что-то подобное.

После обеда, слава богу, в магазине тихо. Около пяти часов Сэм говорит, что должен сходить на почту, и просит меня поработать немного телефонной барышней. Только он за дверь – раздается звонок.

– «Экстравагантные товары Сэма»! – говорю я.

– Ал-ло! Сэм? М-можно п… аг-аврить с Сэмом? – вежливый, но явно нетрезвый мужской голос.

– К сожалению, мистера Джонсона сейчас нет на месте, но вы можете оставить сообщение.

– Дж-жейми?

– Да, а кто это?

– Дж-же-ейми! Эт… К-кристиан!

У меня замирает сердце.

– Ты… ты…

– Ага! Напилс… к-как свинья! К-ка-ак ты дог… далась?

Я невольно улыбаюсь. Смотрю на часы, прибавляю восемь – в Англии сейчас час ночи.

– Тебе же завтра рано вставать! У тебя самолет!

– Ага. В ш-шесть утра. Но я н-не лягу. Л лучше выпью еще.

– Думаешь, стоит? – с беспокойством замечаю я.

– Ч-черт, Дж-жейми, мне и т-твоей сестры хватает во-от так, еще-т-ты тут б-буд…шь…

– Да пей сколько хочешь! – яростно восклицаю я.

– Бл-л…годарю. Твое зд…ровье!

В трубке звучно булькает.

– Т-так-то лучше. – Он причмокивает. – Т-ты, значит, з-замуж выходишь!

О боже мой! Так он из-за меня напился? Решил утопить горе в вине? В магазин входит пара туристов, но я поворачиваюсь к ним спиной.