– Пенелопе, – говорила я, – выкажи всяческое почтение. Встань перед ней на колени, воздай хвалу, преподнеси дары – я дам тебе подходящие. Она разумна, но ни одна женщина не обрадуется, увидев у ног своих внебрачного ребенка мужа. И Телемах. Его больше всех остерегайся. Ведь именно он через тебя больше всех потерять может. Многие внебрачные сыновья становились однажды царями, и он, конечно, об этом знает. Не доверяй ему. Не поворачивайся к нему спиной. Он наверняка умен и скор, его ведь твой отец обучал.

– Я хорошо стреляю из лука.

– В фазанов да дубовые стволы. Ты не воин.

Телегон вздохнул:

– Что бы он там ни задумал, твоя сила защитит меня.

Я в ужасе уставилась на него:

– Глупости! Нет у меня такой силы, чтобы помогла тебе вне нашего острова. Надеяться на это смерти подобно.

Он коснулся моей руки:

– Мама, я всего лишь хотел сказать, что он смертный. А я – твоего рода наполовину и, значит, владею его умениями.

Какими еще умениями? Мне захотелось его встряхнуть. Некоторым обаянием? Способностью очаровывать смертных? Я смотрела в исполненное смелых надежд лицо Телегона и чувствовала себя старой. Молодость разрослась в нем – и теперь вызревала. Темные кудри лезли в глаза, голос стал низким. Девушки и юноши будут вздыхать по нему, но я видела лишь тысячу уязвимых мест на теле сына, через которые его жизнь могла прекратиться. В свете очага его оголенная шея выглядела вызывающе.

Голова Телегона склонилась к моей.

– Я не пропаду, обещаю.

Не можешь ты этого обещать, хотелось крикнуть мне. Ты ничего не знаешь. Но чья в том вина? Я скрывала от него лицо мира. Написала его историю яркими, смелыми красками, и он пленился моим искусством. А теперь поздно возвращаться и все менять. Я должна быть мудрой, раз так стара. Должна понимать: коль птичка улетела, рыдать бесполезно.

* * *

Нам надо сделать три дела, сказала я ему. Но последнее предстояло мне одной. Телегон о нем не спрашивал. Думал, я заклятие какое-то хочу сотворить. Траву какую-то выкопать. Я дождалась, пока он ляжет спать, и при свете звезд отправилась на берег океана.

Волны наползали мне на ноги, крутились у подола. Я подошла к пещере, где Телегона ждала его лодка. Через несколько часов он взойдет на борт, поднимет четырехлапый скальный якорь, расправит небрежно сшитый парус. Он добрый мальчик и будет махать мне рукой, пока не поймет, что я уже не вижу. А потом повернется в другую сторону, силясь разглядеть каменистый островок – предел своих надежд.

Я вспоминала дедов дворец, черные струи Океана – великой реки, опоясывающей землю. Любого нырнувшего в нее бога, если только в жилах его текла кровь наяды, эта река несла через пещеры в скалах и тысячу притоков к тому месту, где бежала под самым дном морским.

Мы с Ээтом часто там бывали. Встречаясь, морские и речные воды не смешивались, но образовывали нечто вроде студенистой, как медуза, мембраны. Сквозь нее мы видели фосфорическое мерцание во тьме океана, а приложив к ней руку – ощущали, как ошеломляюще холодна придонная вода по ту сторону. Пальцы потом покалывало, и были они солеными.

– Смотри! – говорил Ээт.

И указывал на двигавшееся там, в беспредельном мраке, нечто. Скользившую вперед бледно-серую тень, огромную, размером с корабль. Она надвигалась на нас из черноты, беззвучно взмахивая призрачными крыльями. Слышно было только, как скребет по песчаному дну шип на хвосте.

Тригон – так мой брат его назвал. Величайший в своем роду, и тоже бог. Считалось, что сотворивший мир Отец Уран поместил Тригона здесь, в надежном месте, ведь не было на свете ничего ядовитей, чем шип на хвосте этого существа. Один лишь укол убивал смертного тут же и великого бога обрекал на вечные муки. А младшего бога? Что Тригон мог сделать нам?

Мы смотрели изумленно на его жутковатый, неземной лик, плоский разрез рта. Разглядывали проплывавшее над нами белое брюхо с жабрами. Широко открытые глаза Ээта горели.

– Подумать только, какое оружие!

* * *

Я понимала, что вот-вот нарушу изгнание. Поэтому и дождалась, пока наступит ночь, набегут облака и застят моей тетке глаза. Если все получится, я вернусь к утру, прежде чем мое отсутствие заметят. А если нет, что ж… Тогда и наказать меня, скорее всего, уже нельзя будет.

Я вошла в воду. Ноги мои скрылись в ней, потом живот. А потом и лицо. Смертному пришлось бы отяготить себя камнем, но мне бороться с собственной плавучестью не нужно было. Я спокойно шла вниз по океанической отмели. Волны наверху продолжали свой неустанный бег, но я была уже глубоко и их не чувствовала. Мои глаза освещали путь. Всколыхнулся песок, из-под ног шмыгнула камбала. Другие существа ко мне не приближались. Может, чуяли во мне кровь наяды, а может – запах ядовитых трав, за долгие годы колдовства въевшийся в мои ладони. Я раздумывала, не обратиться ли к морским нимфам, не попросить ли о помощи. Но мои намерения им вряд ли понравились бы.

Я уходила все глубже в черноту. Здешняя вода была чуждой мне стихией и знала это. Холод пробирал до костей, соль царапала лицо. Толща океана горой наваливалась на плечи. Но выносливость всегда была моей сильной стороной, и я шла дальше. Краем глаза замечала проплывавшие вдали громады – спрутов, китов. Крепче хваталась за нож, наточенный так остро, как только можно наточить бронзу, но и они предпочитали держаться подальше.

Наконец я достигла самой глубины морского дна. Ледяной песок обжигал ступни. Здесь царило безмолвие, вода была абсолютно неподвижна. Лишь проплывавшие мимо светящиеся нити умаляли тьму. Он мудр, этот бог. Заставляет своих гостей добираться в столь враждебное место, где, кроме него, ничего живого нет.

– Владыка глубин! – прокричала я. – Я явилась с земли, чтобы бросить тебе вызов.

Ни звука в ответ. Непроглядная соленая толща простиралась вокруг. А потом тьма расступилась, и появился он. Огромный, бело-серый, он прожигал глубины как послеобраз солнца. Его бесшумные крылья колыхались, с их кончиков стекали водяные струи. Глаз узкий, щель зрачка как у кота, рот – бескровый разрез. Я глядела во все глаза. Мне всего лишь предстоит схватиться с еще одним Минотавром, попробовать перехитрить еще одного олимпийца, убеждала я себя, входя в воду. Но теперь, перед лицом его призрачной необъятности, дрогнула. Это существо было старше всякой земли на свете, старо, как первая капля соленой воды. Даже отец мой перед ним – дитя. Противостоять такому – все равно что море пытаться сдержать. Леденящий страх затопил меня. Всю свою жизнь я боялась, что явится за мной великий ужас. И дождалась. Это был он.

Зачем ты бросаешь мне вызов?

Все великие боги могут переговариваться мысленно, но, когда в моей голове зазвучал голос этого существа, я почувствовала, как слабеют внутренности.

– Я пришла добыть твой ядовитый хвост.

И на что тебе такая сила?