Катрин с грустью заметила, как стремительно и быстро привыкает к лучшему. Ей теперь казалось невыносимым сидеть в многолюдной пиццерии, где оглушительно громко ревела попсовая музыка, перекрывая не менее многоголосные разговоры неприхотливой публики.

Интроверт по натуре, она всегда любила уединение и тишину. Толпа раздражала и угнетала, не умение большинства людей соблюдать личные границы, невоспитанность, выдаваемая за простоту, причиняли почти физическую боль.

Этот мир, в которой она перенеслась словно по волшебству, прозрачный, тихий, прохладный и немноголюдный – это был её рай. В нём легко дышалось и не оставалось поводов для раздражения.

Альберт молча выслушал её рассказ о незапланированной встрече с ново-воскресшим родственником.

– Ты отдала ему деньги?

– Сам как думаешь?

– Почти не сомневаюсь, что да.

Катрин попыталась по интонации жениха понять степень его недовольства и несогласия с её действиями. Судя по ровному голосу и совершенно бесстрастному выражению лица – он был зол. Когда Альберт злился, он никогда не повышал голоса. Ей вообще сложно было представить его обзывающимся, замахивающимся для драки, недовольно ворчащим. Аристократизм старой закалки заключается в том, что ты можешь быть мерзавцем без нравственных принципов, но ты никогда не нарушишь тысячу правил – не будешь вульгарным, нелепым, смешным. Между грубостью аристократа и демократичного пацана такая же разница, как между «теплое лето» и «тёплая зима».

Порода в людях, как и порода в звере – всегда даст себя знать. А дворняжка может быть преданной и милой, но дворняжкой она от этого быть не перестаёт. Если беспородные будут скрещиваться с породистыми – последних не станет.

– Почему ты на меня так смотришь? – между бровей наметилась морщинка.

Катрин в ответ улыбнулась:

– Я знала, что ты не одобришь.

– Я этого не сказал. На самом деле, учитывая все обстоятельства, он вполне имеет право на свою долю и в чём-то ты рассудила вполне справедливо.

– Не знаю, огорчит ли тебя это, но к справедливости моё решение не имеет никакого отношения. Мне он не нравится. Я не хочу его больше видеть. Если есть возможность откупиться от него деньгами, я рада поступить так. Если бы можно было так же отделаться от твоей дорогой сестры, я бы, не раздумывая, заплатила в три раза больше. Жаль, она совершенно не нуждается в финансах и так легко нам от неё не отделаться.

Как всегда, при упоминании Синтии лицо Альберта застыла алебастровой маской.

–Кстати о Синтии…

– Вся твоя предыдущая речь вовсе не стремилась поближе к этой, излюбленной тобой, теме, – с усталостью в голосе и налётом ядовитого сарказма проговорил Альберт со вздохом.

– Ральф сказал, что он переспал с твоей сестрой.

– У вас был час откровений?

– Нет, просто я попросила его обращаться с просьбами о повышении его благосостояния к твоей светлой персоне, – Катрин тоже не брезговала сарказмом. – Он, со своей стороны объяснил, почему желает избежать вашего, более тесного, общения.

– Понятно.

– А мне – нет.

– Что именно – нет? Он упомянул, что ты в курсе. Ты же ни словом мне об этом не обмолвился.

– А должен был?

Катрин в сердцах положила вилку на стол, которую до этого нервно крутила в пальцах чисто машинально.

– Да, чёрт возьми. Мы же близкие люди? Близкие люди делятся неприятностями.

– Дорогая, ты прекрасно понимаешь, что неприятности такого рода вполне естественно обходить стороной. Если ты заметила (а ты заметила, я не сомневаюсь), я вообще не склонен распространяться на тему сестры в разговорах с тобой. И мне вряд ли стоит объяснять – почему именно эта тема кажется мне слишком скользкой.

– Ты прав, она скользкая. И уж прости, но ничего не могу поделать с тем, что воспринимаю Синтию ни как твою сестру, а как любовницу и свою соперницу. Соответственно, каждый раз, когда она косячит по-крупному, как-то, например, спит с родным отцом, недавно воскресшим, а ты её выгораживаешь, меня это ужасно бесит.

– Я её не выгораживаю.

– Ты всегда её выгораживаешь, – твёрдо возразила Катрин. – Если бы Ральф сам мне не рассказал об этом случае, уверена, что ты сам даже не упомянул бы об этом.

– Вижу, эта тема для тебя просто кинк. И да, ты права, я не стал бы говорить об этом. Тут нечего смаковать.

– Это как посмотреть. Твоя сестра совершенно безнравственная особа!

– Для кого из нас с тобой это новость?

– Но ты упрямо продолжаешь расшатывать лодку, поддерживая с ней отношения!

Альберт провёл ладонью по лицу. Он выглядел усталым и даже загнанным.

Катрин чувствовала себя раздражённой и одновременно с тем ей было его жаль. Но и себя жаль тоже.

– Да, всё сложно. Будь она только любовницей – всё было бы проще. Солгавши раз – кто тебе поверит? Я понимаю тебя, Кэтти. И себя – тоже. Я могу с ней не спать…

– Но до сих пор у тебя с этим получалось «не очень».

– Ты права.

– Эта фраза ничего не меняет. Альберт! Ты столько раз обещал мне, что ваши встречи наедине остались в прошлом, но вот опять выясняется, что ты был в Хрустальном Доме, и даже не упомянул мне об этом ни словом! Я словно постоянно раскачиваюсь на весах: я всем сердцем хочу тебе верить, но каждый день боюсь, что на моё доверие ответят очередным обманом.

– Я тебе изменял, но не лгал.

– Это ничего не облегчило! Мне всё равно больно. Давай я тебе изменю, а потом честно признаюсь в содеянном. Тот же Ральф – чертовски хорошо собой и, кажется, никому не отказывает?

Альберта едва ли не перекосило при одном упоминании о новом родственнике. Его даже от Кинга так не трясло.

– Я хочу понять, почему ты не рассказал мне о новом любовнике твоей сестры? Что ещё ты от меня скрываешь?

– На самом деле – до черта, Кэтти. И Ральф не тот человек, чьё присутствие укрепляет чужие союзы.

– Что ты имеешь в виду? – нахмурилась она.

Альберт тряхнул головой:

– Ничего. Ты правильно сделала, что отдала ему деньги. Возможно, это заставит его забыть о родственных визитах на какое-то время.

– На шантажиста и вымогателя он не похож.

– Да. У Ральфа другие недостатки.

– Например, привычка спать со всем близким окружением без разбора, включая близких родственников?

– Да.

– Полагаешь, что он ещё попортит нам нервы? Хотя, если бы они с твоей дорогой сестрицей укатили на какие-нибудь Багамские или Канарские острова, я была бы счастлива. И благодарна от всего сердца. Если бы он избавил меня от Синтии, я бы ему ещё парочку миллионов подкинула. Но что-то мне подсказывает, что размечталась я зря.