Двигался он так же мягко и вкрадчиво, как и говорил. Будто скользя лёгкими шагами вперёд, невесомо и чуть-чуть зловеще.

– Это ведь исследовательская лаборатория? – спросил он, обводя взглядом помещение.

– Да.

– И что здесь будут изучать?

– Кровь. Хотя, не просто кровь – я планирую рассмотреть под микроскопом то, что течёт в ваших венах и артериях.

– Да? – в его голосе не прозвучало особенной заинтересованности. – И зачем тебе это нужно?

– Хочу понять, какие процессы делают вас столь особенными. Что обеспечивает процесс регенерации.

– А это с какой целью?

Катрин в задумчивости села на вращающееся кресло и покачалась из стороны в сторону:

– Ты задаёшь свои вопросы с конкретной целью или просто хочешь поддержать беседу?

– Есть разница?

– Вообще-то – да. Из вежливости я обычно не даю подробных и развёрнутых консультаций.

– Наши «особенности», как ты выразилась, делают нас немного волшебными. Тебе нравится развенчивать сказки?

– Если только с целью сделать их менее страшными, – Катрин забросила ногу на ногу и скрестила руки на груди, вместе в тем голос её зазвучал спокойнее и увереннее. Она теперь была на своей территории. – На самом деле у меня весьма благородная цель. Если уж точнее, их даже две.

– Что же это за цели? – всё с той же предельно вежливой, но мало заинтересованной интонацией, спросил Ральф.

– Первое – что я хочу сделать, это понять процессы, протекающие в ваших организмах и попытаться связать их с процессами психическими. Нестабильная психика, склонность к саморазрушению и депрессии, сильнейшие эмоциональные всплески – всё это каким-то образом связано с тем веществом, что присутствует в вашей крови. Если я смогу понять, как это работает – я смогу убить двух зайцев. Во-первых, как минимум, скорректировать психоэмоциональные всплески, а если повезёт, то и сексуальные девиации.

– Ты это серьёзно? – с мягким сарказмом усмехнулся он. – Думаешь, всё на свете можно объяснить простыми вещами?

– В человеческом организме при всей его сложности всё довольно просто. Всеми процессами в нём управляю нервные клетки и гормоны. Все процессы метаболизма, как и ростовые процессы находятся в прямой зависимости от ряда гормональных факторов. Гормоны в человеческом организме вырабатываются гипофизом, гипололамусом…

– Можно не так подробно? Я знаю анатомию человека и в общих чертах – о железах внутренней секреции.

– Отлично. Ты так же, наверное, в курсе, что все человеческие гормоны условно делятся на четыре большие группы: половые, стрессовые, кортикостероидные и обменные.

– Так далеко мои познания не заходят, но я вполне способен понять о том, что ты говоришь. Но очень прошу тебя не перечислять все гормоны человеческого организма.

– Хорошо. Не буду. Но с одним условием – ты поверишь мне на слово, что в крови Эллендайтов присутствует неизвестные мне клетки, так же, как в организме при анализе выделяется неизвестное науке вещество, по своим характеристикам наиболее близкое к понятию гормонов.

В этой лаборатории я несколько месяцев тайно, в условиях, приближенных к реальным, наблюдала за процессами деления этих клеток. Смотри, – Катрин включила стимулятору программу на компьютере.

Судя по взгляду и внимательно-сосредоточенному лицу, ей всё же удалось заинтересовать гостя в своих научных исследованиях.

– Когда концентрация этого неизвестного вещества в крови становится слишком большой, он начинает действовать как стрессовой гормон. Такого нет в природе у других людей – обменные гормоны не трансформируются в стрессовые, но эти поступают именно так. Пока это только гипотеза, но при сильном скачке роста, полагаю, мы получаем те самые эмоциональные пики нестабильности, из-за которых наш род и считают психопатами и едва ли не демонами. При сильных травмах, полученных организмом, эти самые активные вещества катализируют выработку белков, тем самым обеспечивавшая быстрый процесс регенерации, при этом концентрация этого гормона в крови падает, и психика на какой-то момент успокаивается. Если бы мне удалось понять, как именно это работает, мы смогли бы этот процесс контролировать, особенно в период полового созревания, когда человеческий организм особенно нестабилен и уязвим.

Увлечённая, Катрин раскраснелась, глаза её блестели, она забыла о своей привычной скованности и холодности.

– Намерения у тебя похвальные.

– Да, но…

– Так и думал, что рано или поздно это прозвучит. Так в чём же заключается твоё «но».

– У меня мало опытных образцов. Чтобы опыт был успешным, а выводы – безошибочными, мне нужен подтверждённый результат. Одних клеток Альберта недостаточно.

– То есть, – усмехнулся Ральф. – Ты всё это сейчас так красиво говорила лишь для того, чтобы заручиться моей помощью.

– Это же для всеобщего блага. Конечно, взятие образцов могут быть несколько болезненным процессом, но ведь оно того стоит. Когда-нибудь у нас будут дети. Никто из нас не захочет, чтобы истории прошлого повторялись.

– Значит, всё это, – Ральф обвёл руками обсерваторию, – построено лишь для того, чтобы обеспечить относительно безболезненное существование нашим потомкам. После всего того, через что пришлось пройти и мне, а Альберту (я имею в виду несколько сотен лет в виде трупа, почти полностью разложившегося) ты думаешь, что иметь потомство – хорошая идея? Что касается меня, я в этом сильно сомневаюсь.

– Разве ты не хочешь в гипотетическом будущем иметь детей?

– Нет. И не понимаю тех, кто хочет. По мне, так это высшая форма безответственности, знать, что собой представляет этот мир – и рожать детей. Ради чего? Чтобы они страдали и мучались?

– Я не считаю, что жизнь состоит из одних страданий. Что касается меня, то я ни разу не пожалела, что живу. Но даже если лично ты детей не хочешь, почему не позаботиться о других?

– Действительно – почему? – снова усмехнулся Ральф. – Кстати, я не отказываюсь участвовать в твоих экспериментах. Но у меня есть свои условия. Вернее, я изначально пришёл говорить об этом, но так даже лучше – услуга, как говорится, за услугу.

– О чём ты хотел поговорить?

– О деньгах, конечно же. Видишь ли, дорогая Катрин, я считаю в высшей степени несправедливым, что состояние всей семьи оказалось сосредоточенным в одних руках. Оно слишком велико для тебя одной. Для всех будет лучше, если его разделить на несколько частей.

Катрин смолкла. Она не ожидала, что разговор повернёт в эту сторону. И хотя поделиться была вроде, как и не прочь, но такая откровенность граничила с наглостью.

– Кажется, ты со мной не согласна? – его голос зазвучал ещё вкрадчивей. Он был точно шёлк, скользящей по коже, но при это возникало ощущение, что о него легко порезаться.